Андрей Батурин - Контрабандисты

Минут через десять дверь бесшумно растворилась, из нее, благодарно кланяясь, задами вперед вывалились дядьки и, держа потолстевшие портфели под мышками, посеменили на выход.

– Ребята, Эд, проходите, – донесся из глубины кабинета официально приветливый голос.

– Ну что, идем. И… попроще, попроще с ним…

– Да пошел ты.

Они прошли через пустую приемную в кабинет. Высокие потолки дореволюционного здания, завешанные тяжелыми портьерами окна, импортная мебель в классике придавали ему сходство с залом королевского замка. Не привыкшие к роскоши посетители были уже с порога слегка придавлены.

– Очень рад! – Замдиректора, не сводя немигающего удавьего взгляда с Веры, вышел из-за стола и указал на кресла в углу комнаты. – Чай, кофе предложить не могу, извините, секретарша на вакэйшн 14 14 Калька с английского vacation – «отпуск». в Амстердам свалила. А вот что-нибудь покрепче: мартини, виски, коньяк – пожалуйста. – Скользнул к шкафу и распахнул дверцу бара.

Освещенное скрытой лампой чудесное окно в мир западного изобилия путеводной звездой вспыхнуло в полумраке кабинета. «Все правильно… Туда, скорее туда», – синхронно подумали контрабандисты. Забелецкий, не дожидаясь ответа, налил в два треугольных бокала по полтора сантиметра Мартини и протянул гостям.

– А ведь ты, Эд, мне все еще не представил свою очаровательную спутницу.

– Ах да, конечно. Познакомьтесь, Вениамин, это Вера. Вера, это Вениамин.

– Очень приятно.

Новые знакомые обменялись рукопожатиями.

– Вы, Верочка, учитесь или работаете? – не отпуская руки красавицы, спросил замдиректора бархатнейшим голосом.

– Не то и не другое, – очаровательнейше улыбнулась та в ответ.

– И чем же тогда занимаетесь?

– Ну-у… В основном мечтаю.

– Как это мило… О чем же, Верочка, если не секрет?

– Не секрет, Вениамин. У вас работать.

Буржуин, сразу бросив руку, раскатисто захохотал.

– Надеюсь, вы не за этим осчастливили меня визитом. Все готов сделать для такой прелестницы, но это, увы, не в моих силах. – Он подошел к бару, налил полстакана коньяка. – Видели уборщицу в холле? Любимая дочь второго секретаря горкома. Наш директор – его лучший друг, и то еле-еле устроил. Москва… Сам тут еле держусь. Со всех сторон шатают. – И залпом выпил.

– Да нет… Вера пошутила… Вовсе мы не за этим пришли. – Эдуард сердито зыркнул на подругу. – Ей некогда работать… – Хотел добавить, что домохозяйка и что у нее с мужем много хлопот, но вовремя осекся. – Мы насчет Кубы поговорить…

– А… А я думал, ты долг отдать. А что Куба?

– Ну, помнишь, ты у Моргуновой говорил, что на Кубу зимой никто ехать не хочет? Так вот, мы можем тебя выручить.

Буржуин опять заржал:

– Выручить! А ты забавный, Эд.

Контрабандисты переглянулись.

– Ну ты что, Вениамин? Забыл? Еще говорил, что два места у тебя есть… своих собственных.

– Ну, есть, предположим, – резко перестал смеяться замдиректора. – А при чем тут вы?

– Так купим их у тебя и все такое. Я в долгу не останусь, ты же меня знаешь, – подмигнул ему Эдуард.

Забелецкий поглядел на часы. Рабочий день кончался. Потом на пустые бокалы посетителей.

– А что это Мартини? Квас итальянский… Может, вам коньячку налить или нет… рому кубинского?

– Коньячку или рому можно, – обрадовался Эдуард, – только не уиски. Мы тут недавно пузырь литровый раздавили Джони Уолкера, так голова потом три дня болела.

– А ваш фрэнд 15 15 Калька с английского friend – «друг». – гурман, Верочка. – Забелецкий разлил всем из пузатой бутылки. – А я вот армянский предпочитаю. Всякого полно. – Он небрежно махнул в направлении бара. – В дьюти-фри напокупал… А пью армянский, пять звезд. Люблю. Что уж тут поделать.

– А я портвейн люблю, – разоткровенничался в свою очередь Эдуард. – Пью, конечно, и водку, и коньяк, и уиски иногда, но… мне противно. А вот портвейн всегда с удовольствием. Можно и вермут, но портвейн лучше.

– Я же говорю – гурман. – Замдиректора снял пиджак, расслабил галстук и поднял свой стакан. – Верочка, – прижал руку к груди, – пью за вашу красоту. Вы пронзили мое сердце с первого мгновения нашей встречи! – Сделал вид, как будто сейчас заплачет. – Не знаю, как буду дальше жить с такой серьезной раной, но… Все равно счастлив, что познакомился с вами.

«Как умно я поступил, взяв в команду такую сексапильную телку, – подумал Эдуард, закусывая найденной в стоящей на столе вазочке печенюшкой. – Этот хорек Забелецкий раньше такой важный был, что за руку брезговал здороваться, а тут, глядите-ка, коньяком угощает и слюнями брызжет…»