Андрей Батурин - Контрабандисты

В ее фан-клубе был полный порядок: все чинно и благородно, каждый знал свое место, понимал предназначение и приносил пользу в обмен на причастность к красоте и пусть призрачную, но надежду на нечто большее. Понимая, сколь важна на таком скользком пути добрая репутация, к телу своему девушка допускала крайне редко. Это бывало обычно как вознаграждение за что-то экстранеобходимое, как награда за многолетние заслуги, либо же как расплата за поражение в столкновении с каким-нибудь супершустрым ловеласом (случалось и такое). Основная же масса влюбленных так и оставалась ни с чем. Она динамила их годами. Муж ее Малофеев, упомянутый выше, также в этой области никакими особенными привилегиями не пользовался, имел счастье сношения с ней почти на общих основаниях и тоже лишь за нечто сверхъестественное. Понятно, давно завел себе партнершу попроще и пропадал обычно не на работе, как говорил, а у нее. Вера догадывалась об этом, но не печалилась, так как ей было до лампочки, где он и с кем, лишь бы работал и обеспечивал ей приличное содержание.

Эдуард тоже давно барахтался в этих сетях. Нельзя сказать, что был влюблен, но желание познакомиться с устройством интимных органов красавицы имел преогромное. В силу уже перечисленных выше причин своей привлекательности для противоположного пола, он сумел выделиться из толпы соперников, добился особых соседско-панибратских отношений, но похвастаться свершившимся актом все никак не мог.

Он перевел взгляд от ярко-зеленых глаз соседки на место, где соединялись ее красивые ноги, соблазнительно обтянутые модными джинсами, подумал: «Ну, теперь-то она мне точно даст». И нехотя разрешил:

– Смотри уж. Что теперь с тобой поделать?

Вера кивнула Лехе, тот стал полотна одно за другим поднимать, а она, пересев поближе, с интересом рассматривать.

– Вы не поверите, мальчики, а я ведь была зимой в музее этом. Зойка-товаровед позвонила – сапоги финские привезли. Я рванула, хотела успеть до обеда, но куда там… Трамваи встали. Приезжаю – уже все закрыто, а на улице минус тридцать. Что делать? Смотрю, напротив через дорогу музей. Зашла – погреюсь, думаю. В кассах холодище, еще хмыри какие-то курят, а внутрь вход – рубль. Жалко. Вдруг откуда-то сбоку из двери дед выползает, лет сто. «Мужчина, почему билеты такие дорогие?» – спрашиваю. Он меня увидел, костыль за спину спрятал, усы распустил, выгнулся, как морской конек. «А прэлэстных барышэнь, – говорит, – бэсплатно пускаэм». Провел, все показал, даже к себе в кабинет на чай затащить пытался. Еле отбилась. Брр…

Леха заржал. А Эдуард спросил:

– Работает, что ли, там?

– Заместитель директора по какой-то там части… Имя запоминающееся… что-то типа Бенциан Афиногенович, Афиноген ли Бенцианович, не помню точно… Телефон записал на бумажке. В любой момент дня и ночи звони, говорит, гамадрил старый.

– Телефон – это хорошо. Может пригодиться, – буркнул хозяин наследства.

– Да ладно, Эд, кончай дуться. Вера – нужный человек. Пусть с нами едет. Жалко, что ли?

В процессе просмотра красавица слегка касалась бедром Лехиного плеча. Тот разомлел и от этого был полностью на ее стороне.

– Да нет, почему же? За твой счет только. Одна картина – вам. Остальное – мое. Идет?

Лехиной широкой натуре было плевать, а Вера понимала, насколько условен этот раздел шкуры неубитого медведя. Поэтому они почти хором ответили:

– Идет.

– Ну и отличненько. – Эдуард резко повеселел. Он ожидал напряженный торг, а все решилось быстро и к тому же в его пользу: приобрел еще одного бойца (и не только) и остался при своих. – Сразу договариваемся: я главный, вы делаете, что прикажу. – Строго посмотрел он в глаза Вере.

– Я не против, но только если это в рамках приличия, – кокетливо улыбнулась та, натягивая футболку дальше на бедра.

– Да, – вырвалось у Лехи в ее поддержку, – в рамках.

– Фу… А ты-то за что волнуешься? – брезгливо поморщился Эдуард.

– А кто тебя знает… – Тот скопировал жест, которым приятель обычно поправлял прическу. – Власть развращает.

Все заржали. Это разрядило обстановку.

– А что это вы тут пьете такое красивое? – Вера с интересом посмотрела на стол, потом на соседа по кровати.

Тот вскочил и услужливо подал ей бутылку.

– Уиски Джони Уолкер. Я ставлю. Институт закончил. Вот так вот, стал промышленным дизайнером и лейтенантом запаса, – гордо доложил Леха и незаметно придвинулся к девушке так, чтобы касаться ее плечом и бедром.