Рената Окиньская - Кумир для Страховидлы

Но вот следующую ночь мне спать уже не довелось. Как оказалось, фотографу вполне хватило суток, чтобы как-то обустроиться на новом месте. Потому, что следующей ночью к нему уже пришли гости.

Точнее – гостья.

О, та ночь наверняка останется у меня в памяти на всю жизнь. Потому, что именно той ночью выяснилось, что комната, в которой спит фотограф, находится как раз за моей стеной. И что стена эта, оказывается, на редкость тонкая. Удивительно, сколько себя помню, я ни разу не слышала ни намека на какую-либо жизнедеятельность из-за стены от наших прежних соседей.

Фотограф же на вторую ночь своего пребывания, хоть и невольно, но напрочь лишил меня сна.

Эта его девушка стонала так сладко, так чувственно, с таким непередаваемым наслаждением, что игнорировать эти звуки не было никакой возможности.

Поначалу я постаралась сделать вид, что ничего такого, что меня это совсем не волнует. Что мысли о том, чем там занимается этот длинноволосый красавец со своей гостьей, вовсе даже и не терроризируют мою голову. Но, черт побери, именно об этом я и думала.

Я хотела было постучать им в стенку, дабы намекнуть, что можно бы вести себя и потише, но отдернула руку. Я лежала в темной комнате и вслушивалась, впитывала эти звуки всем своим существом, не в силах оторваться. Я представляла себе картины их страсти, и в звуковом сопровождении это было почти подглядыванием.

И когда они, наконец-то, накувыркались и затихли, наверное, уснули в объятиях друг друга, я продолжала лежать и грезить с открытыми глазами, снова и снова переживая их страсть.

Я не могу сказать точно, в какой именно момент мой интерес к Фотографу перерос, сначала в слишком сильное любопытство, потом в увлечение, а потом, очень быстро, во влюбленность. Причем влюбленность совершенно необузданную, горячую, напоминавшую лихорадку. Впервые в жизни я поняла, что это такое – потерять голову. Все мое существование как-то незаметно сконцентрировалось вокруг него. Я караулила его у окна, я подстраивала наши встречи на лестничной клетке, я разглядывала в глазок его девушек. А их было много, так много! Девушки приходили на фотосессию, а в придачу к фотографиям получали еще и шикарный бонус – его тело.

Фотограф жил легко, непередаваемо легко. Никому ничего не обещал, никого ни к чему не принуждал, и почти всегда получал то, чего хотел. И, черт побери, я не осуждала его за это!

Я ему завидовала. Он жил, жил по-настоящему, делая то, что ему нравится, и при этом, как мне казалось, никому не причиняя зла. Господи, по сравнению с ним моя жизнь – это пустая комната в заброшенном доме! В ней нет ничего настоящего, ни людей, ни событий, ни желаний… взбалмошные будни на работе, которая мне даже не нравится… Точнее, не было. Потому, что теперь там поселилась одна, но пламенная страсть – Фотограф.

В очередной раз, лежа без сна жаркой летней ночью, ворочаясь как волчок, взбудораженная шорохом, стонами, смехом и скрипом кровати за стеной, продублированными в распахнутое по теплому времени окно, я понимала, что больше так не выдержу. Что я не в состоянии довольствоваться этим – быть свидетелем этих страстей, зрителем, перед которым разворачивалась чужая, яркая, потрясающе интересная, насыщенная жизнь.

Не могу я быть зрителем, не могу! Я и так уже перестала и есть и спать, и думать о чем-либо, кроме того, что там, за стеной – он. Он, и его мир, в который мне так сильно, до боли хочется попасть.

Я вскочила с постели, потная, взъерошенная, со сбившимся дыханием и колотящимся в ребра сердцем. Не могу я так!

Не могу, не могу!!!

Я должна, должна сделать хоть что-то, хотя бы попытаться, иначе я просто-напросто сойду с ума!

Я выскочила из комнаты, заперлась с ванной и принялась полоскать лицо в холодной воде, надеясь хоть немного остудить этот разбушевавшийся во мне пожар. Мне хотелось плакать и кричать при одном взгляде в зеркало. Ну почему, ну за что со мной так? Господи, я ведь даже не против принять и это лицо, и это тело, в которые ты меня поместил, но зачем же, скажи на милость, ты зажег во мне этот огонь?

Ну, жила бы я себе, тихо и спокойно! Так почему же мне приходится страдать, страдать из-за чего-то, что я сама не в силах изменить?!

Зачем, зачем мне моя голова, такая светлая, так легко воспринимающая информацию, хранящая данные, зачем, если я все равно не хочу ею пользоваться?!

Зачем?… Я пару раз стукнулась лбом об змеевик, причем, второй раз очень больно. И задумалась – а, в самом деле, зачем?