Рената Окиньская - Измена измене рознь. Шесть рассказов о неверности

1. Тайна матери

– Серый, я не знаю, что сказать! – развел руками Саня.

Серый сидел рядом с ним за барной стойкой и пил водку. Жестко пил, беспощадно, пытаясь буквально утопить в ней себя, а заодно и те три паршивые секунды, которые расхреначили к чертям собачьим его жизнь. Пил вот уже два часа, с тех пор, как деревянной походкой вышел из офиса, где, совершенно по-киношному, через неплотно закрытую дверь переговорки, он случайно увидел, как его мама целуется с начальником.

Тем самым начальником, к которому полгода назад она привела его: «Вот, Сережа, знакомься: это Геннадий Викторович. Очень хороший человек!».

Геннадий Викторович крепко пожал ему руку и сказал: «Ну что ж, добро пожаловать в коллектив!».

Папе, правда, эта затея не очень нравилась – он не хотел для сына блата, считал, что тот должен пробиваться в жизни сам. Но мама к этим словам не прислушалась (они с отцом вообще последнее время редко находили общий язык) и поступила по-своему. А Серый… Серый не стал возражать – слишком уж теплое и сытное место ему предложили! Да и Геннадий Викторович при знакомстве произвел более чем достойное впечатление.

Геннадий Викторович…

«Гена!» – шептала она, – «С ума сошел! Нас же увидеть могут!».

Он и увидел. По прихоти судьбы из всех пятидесяти семи человек, работавших на фирме, застукал эту парочку именно он. От шока он так растерялся, что просто тихонько попятился и скрылся прежде, чем те двое его заметили.

После чего деревянной походкой отправился вон, не реагируя на внешние раздражители, вроде: «Ивлеев, ты мой степлер не видел?» и «Смотри, куда идешь, чуть не снёс меня!».

Серый шел не глядя.

На автопилоте до ближайшего кабака. Правда, по пути он вызвонил Саню, хоть и не помнил этого. Наверное, вызвонил, раз Саня откуда-то взялся.

Друг, услышав всю историю, только и произнес: «Блин, Серый, не знаю, что сказать!». Он повторил эту фразу уже раз шесть. Серега в ответ молча пил – он тоже не знал, что говорить.

– Ивлеев? Как неожиданно! – вдруг раздался голос за его спиной. – Мы тебя всем офисом ищем, а ты, оказывается, тут водярой накидываешься? Ничего, что рабочий день закончился только пятнадцать минут назад?

Заместитель начальника. Того самого начальника – Геннадия Викторовича. Нормальный мужик, на самом деле. Хотя… Теперь Серый ни в чем не был уверен.

– Сергей Юрьевич, я к вам обращаюсь! Вас руководство потеряло! – встретив в ответ нулевую реакцию, он добавил: – И мама ваша приезжала…

Серый дернулся и хлопнул очередную порцию водки. Саня бросил на зама смущенный взгляд.

– А-а-а! – догадливо протянул тот, быстро сопоставив два и два. – Не в этом ли все дело?

Парень пару секунд что-то соображал, сузив глаза, потом повернулся и яростно спросил:

– Вы что, знали?!

– Ну… в общем, да, – подтвердил зам, и, заметив, как у Ивлеева сжимаются кулаки, добавил: – Я-то здесь при чем? Остынь!

Серьезно так добавил. Внушительно. Серый и в самом деле чуть остыл.

– Если хочешь знать, я это с самого начала не одобрял! – заверил его зам, вроде бы вполне искренне.

– Блин, вообще не понимаю, что теперь делать! – Серый устало потер лицо ладонями. – Мне ж, наверное, отцу надо сказать?

– Может, не надо? – встревожился Саня.

Парень закусил губу. Сказать – отцу сердце разбить. Смолчать – прикрыть грех матери. А он и так больше ей в глаза смотреть не сможет!

– Я не знаю! – убитым голосом пробормотал он и вдруг повернулся к заму: – Что мне делать?

Тот поднял брови, вздохнул, присел на табурет рядом.

– Я думаю, надо сказать.

– Почему?

– А ты поставь себя на его место. Представь, что все наоборот – тебе женщина изменяет, а он в курсе. Ты бы хотел от него честности?

Серый задумчиво кивнул.

– А если бы он переживал, что больно тебе сделает?

– С этим я как-нибудь сам разберусь! – грубовато бросил Ивлеев.

– Вот тебе и ответ!

– А мама? Он же ее не простит!

– Вряд ли простит… Но ты на это никак повлиять не можешь.

– Могу не говорить.

– И принять ее сторону?

Парень снова закусил губу.

– Сереж, послушай, – зам положил руку ему на плечо, – все они: папа, мама, Гена – все они взрослые люди, прекрасно отдающие себе отчет в последствиях своих действий. Если твоя мать стала бегать налево, значит, что-то у них с твоим батей не сложилось. Я ее не оправдываю, но может им и в самом деле вместе больше делать нечего. И потом, когда связывалась с Геной, она же понимала, что рано или поздно ее могут засечь? Понимала. Знала, что за этим последует? Знала. Это не твоя ответственность, Сереж. Обязан ли ты теперь молчать? Не знаю… Сам решай. Мое мнение ты слышал.