Владимир Першанин - Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)

Пауль дремал в машине. Лицо его просияло при виде коллег, еще больший восторг вызвал пухлый пакет с беляшами и парой бутылок молока.

— Что старик? Уходил куда? — спросил Костя.

— Хотел, да я настоял — остался дома.

— За стариком глаз да глаз! Придется вам, Пауль, до конца разделить с ним компанию и беляши. А мы пройдемся по округе и, видимо, появимся с «клиентом» после полуночи. Будьте в машине, но укройтесь вон в том проулке. Когда увидите нас, подъезжайте к воротам. На этом первая часть операции завершится.

Костя и Фидинеев обошли ближние окрестности, присмотрелись, откуда и как лучше проникнуть в дом Марафона.

Когда окончательно стемнело, они появились снова. Костя быстро перемахнул через сетчатую ограду, предусмотрительно взяв с собой электрошоковую складную дубинку. Как ни был он осторожен, шум услышали псы и дружно, еще не понимая ничего, двумя тенями метнулись к пригнувшемуся Косте. Их могучий лай был коротким — раздался тонкий визг, и все стихло. Фидинеев тяжело, с двумя кейсами, перелез через забор; псы пластом лежали возле ног Кости. Они зашли с тыла особняка, где находилась дверь черного хода.

Костя, сосредоточенно сопя, позвякивал отмычками, то и дело напирая плечом на дубовую дверь. Потом устало сел:

— Недооценили мы Марафона, дверь с той стороны заперта на засов. Надо приступать с парадного, но там светло от фонарей. Будем как на освещенной сцене. А окна соседей всегда опасны, если даже в них темно.

— Может быть, возьмем у ворот, когда подъедет? — предложил Фидинеев.

— Полночь в курортном городке — это начало активной жизни. Хорошо, устроим небольшой спектакль. Я разденусь до плавок и похожу по аллее, изображая физкультурника. Психология людей консервативна: если кто и увидит меня, подумает: чокнулся хозяин, вышел принимать лунные ванны. Кто и когда в истории мирового грабежа взламывал двери голышом? Тем более собаки молчат.

— А если…

— Они еще с полчаса будут лежать в отрубе. А потом еще часа три их не будет интересовать внешний мир, хотя бродить они начнут.

Фидинеев видел из-за угла, как Костя вальяжно прошелся по освещенной аллее, сжимая в руке отмычки. Подошел к двери, начал ковыряться в замке. Вдруг послышался шум остановившейся машины, чей-то голос на ломаном русском прокричал:

— Сосед, что случилось?!

— Захлопнулась дверь, проклятая! Сейчас я ее вторым ключом…

— Помочь?

— Пустяки.

Машина отъехала. Бешено колотилось сердце. Наконец Фидинеев почувствовал шевеление внутри дома. Черный ход открылся, и он кинулся в дом вслед за Костей.

По комнатам ходили на ощупь, свет с улицы совсем не проникал сквозь тяжелые шторы. Прикрывая ладонью фонарики, вошли в спальню. На прикроватной тумбочке сверкал ряд пузырьков, лежал лист бумаги.

— Вот и вся загадка его пунктуальности, — сказал Костя, — клиент наш строго по часам принимает какую-то отраву. Вот таблица. И всегда есть в ней цифра 24. Может быть, потому и не пьет, как его дружки. Впрочем, болезнь его меня не интересует, как и содержимое этих пузырьков. Пойдем устраиваться в прихожей. Остался час с четвертью…

Они сели на мягкие скамеечки под вешалкой, вынули из кейсов оружие и прочие спецприспособления.

— Я его накрою, а ты защелкивай «браслеты», — сказал Костя, впервые перейдя на «ты». — Потом я делаю короткое замыкание, чтобы погасить фонари, мы вытягиваем «клиента» на воздух, открываем его ключом ворота, грузим в БМВ — и поминай как звали! Но дело у нас — сугубо творческое. В случае чего палим из двух стволов и смываемся.

— Это нежелательно, — возразил Фидинеев.

— Я не надеюсь на наши суды. Прикончим дома… в случае попытки к бегству.

Около полуночи снаружи особняка Марафона послышался шум подъехавшей машины. Фидинеев и Костя прильнули к узкому боковому окну прихожей. В конце освещенной дорожки, за решеткой ворот, показалась длинная фигура Марафона. Он позвякал цепью, распахнул ворота и медленно подкатил к самому крыльцу. Сбоку, пошатываясь, появились два пса с опущенными к самой земле мордами. И тут случилось страшное: из «Ситроена» возникла могучая фигура человека в модной майке, за ним выпорхнула девица… Марафон громко позвал собак:

— Мэйд! Чон! Дрыхли, проклятые! Только посмотрите на них, еле ноги волочат. А вы боялись… Сейчас замкну ворота и — бай-бай! А утром в лучшем виде появимся в аэропорту. Луция сделает нам на прощание ручкой…

Девица, которую назвали Луцией, еле держалась на ногах, немногим лучше был и толстяк — Костя сразу узнал в нем одного из компании картежников.