Михаил Трофимов: Библиотечка журнала «Советская милиция» 1(25), 1984

В ПЯТЬ ЧАСОВ утра милиционер-водитель отдела вневедомственной охраны при Москворецком РУВД г. Москвы младший сержант милиции Николай Ледовской по рации получил приказ:

— Следуйте на Дубининскую, 65. На помощь!

Развернув «Жигули», Ледовской помчался на предельной скорости. Через три минуты во дворе большого дома его встретил милиционер. «Вор проник в квартиру, — сообщил он, — но не учел, что она под охраной. Заметив нашу машину, выпрыгнул в окно. Старший экипажа — за ним, а я жду подкрепления. Приметы преступника — высокий, в сером пальто и шляпе».

Ледовской тотчас вырулил на Дубининскую, полагая, что вор постарается уйти как можно дальше. Улица еще не пробудилась, просматривалась далеко. Патрулируя ее, он решил проверить прилегающие переулки. Свернул в ближайший. По нему бежал человек в сером пальто и шляпе. Полный газ. Незнакомец оглянулся. Спустя секунды Ледовской поравнялся с ним. Тот в сторону. Бросив машину, Ледовской кинулся вслед. Видя, что от милиционера не уйти, преступник развернулся и занес нож. Ледовской перехватил кисть. Описав дугу, нож стукнулся об асфальт. Падая, мужчина увлек младшего сержанта за собой. Завязалась схватка. В разгаре борьбы преступник пустил в ход второй нож. Пронзительная боль откинула милиционера назад. С трудом сохранив равновесие, он выхватил оружие. «Не вставать!» — прокричал он.

Распластанный на асфальте, преступник вздрагивал от страха, а Ледовской, сжимая пистолет, чувствовал, как теряет силы. Но крепился, поглядывая вперед: не покажется ли кто на улице? Головокружение усилилось. «Только бы не упасть», — подбадривал себя младший сержант. И тут услышал шум: во двор въезжал хлебный фургон. Водитель сразу понял, в чем дело, и пришел на помощь.

«Ну и крупную «птицу» ты поймал, — шутили товарищи, навестив Николая в больнице. — Рецидивист, два года разыскивали его…»

За мужество и образцовое выполнение долга Николай Федорович Ледовской награжден орденом Красной Звезды.

СТУК в крепкую, обитую листовым железом дверь камеры становился все настойчивее. Дежурный по изолятору для временного содержания постоял минуту у двери, отдернул засов и распахнул дверь.

Стучавший от неожиданности отскочил назад. Рослый, плечистый старшина милиции молча смотрел на обитателя камеры — щуплого, сутуловатого, с бледным и заметно опухшим лицом человека.

— Почему безобразничаете, Сонькин? — негромко, разделяя слова значительными паузами, спросил старшина.

Сонькин как бы пришел в себя: внушительная фигура милиционера произвела на него надлежащее впечатление.

— Простите, — невнятно пробормотал он, как-то кособоко поеживаясь, — я хотел, я… — Однако клокотавшая в его хилой груди ярость, подавленная на миг, видать, взметнулась вновь. — Начальника давай! — хрипло выкрикнул он.

— Не кричите, — мирно проговорил старшина, — нехорошо!

— Начальника! — не сдавался Сонькин.

— Еще раз говорю: тихо! — старшина усилием воли погасил раздражение. — Ну зачем? Криком ничего не добьешься! Материал о ваших действиях передан следователю. Следователя сейчас нет, он занят другими делами. К вечеру будет, разберется.

— Не могу, не могу! — плаксиво ныл Сонькин. — Забрали ни за что ни про что!

— Ну это зря! — возразил старшина. — Вас же с поличным задержали.

— Не крал! Жизнью клянусь, не крал! — Сонькин смахнул со щеки вдруг выскользнувшую слезу. — Напраслина, напраслина на меня!

— И все-таки шуметь не надо, — терпеливо повторил старшина. — Ну что будет, если все стучать и кричать начнут? Не надо. Сидите смирно. Придет следователь, разберется, все растолкует. Не виноват — тут же отпустит.

Речь старшины звучала убедительно. Сонькин постепенно успокоился. Под конец даже некое подобие улыбки промелькнуло на его бледных тонких губах.

— Ну, коли ты такой добрый… — проговорил он.

— Тогда — что? — догадываясь, улыбнулся старшина.

— Тогда дал бы ты мне закурить, — неожиданно жалостливо и конфузливо попросил Сонькин. — И чего это я один в камере оказался…