Буало-Нарсежак - Дурной глаз

Раймонда медленно повернула голову. У нее были безумные глаза, и что-то похожее на беззвучный кашель сотрясало ее плечи. Реми обнял ее за талию и повел в комнату. Он больше не бо лся. Последнее слово было за ним. В некотором смысле он только что отвоевал себе свободу. Не полностью. Не окончательно. Все было ужасно запутано и непонятно. Но он, наконец, почувствовал, что разорвал замкнутый круг. Нет, он не убивал дядю. Все это были идеи из "прошлого", из того времени, когда он был только больным несчастным ребенком. Однако, он что-то преодолел. Он привел в движение нечто такое, что, как снежная лавина, продолжало наростать и все под себя подминать. Он был похож на человека, который выстрелил из ружья, и теперь слушает, как звучит эхо.

Раймонда уселась на разобранной постели. Проникавшее сквозь жалюзи солнце ложилось двумя ступенчатыми дорожками на боковые поверхности старинного шкафа, на заваленном одеждой кресле, на округлости графина; одна из этих дорожек доходила до

лица Раймонды, и можно было подумать, что оно находится за неким подобием сияющей солнечной решетки.

- Жандармы будут нас допрашивать, - сказал Реми. - Наверное, не стоит говорить о вчерашней ссоре. Они вообразят бог знает что... я вас уверяю, что этой ночью я не покидал своей комнаты... Вы мне верите, Раймонда? Это правда, я желал его смерти. И даже теперь я, возможно, не очень огорчен тому, что произошло. Но я вам клянусь, что я ничего не предпринял, даже не попытался... В крайнем случае, можно заявить, что у меня дурной глаз...

Он попытался улыбнуться.

- Ну, скажите, что у меня дурной глаз.

Не отвечая, она покачала головой.

- Что вы на меня так смотрите? - спросил Реми. У меня что-то не так с лицом?

Он подошел к туалетному столику, наклонился к зеркалу, увидел в нем свой чуб, голубые глаза, узкий мамин подбородок.

- Это правда, что я на него похож, - заметил он. - Однако, сегодня меньше, чем в другие дни.

- Замолчите! - простонала Раймонда.

Рядом с туалетным несессером лежала пачка "Бальтос", и Реми зажег сигарету, наполовину прикрыл один глаз в то время, как струйка дыма поднималась прямо вдоль его щеки.

- Можно подумать, что это я нагнал на вас страху. Почему вы так испуганы?.. Из-за этой истории с дурным глазом?.. Вы меня находите смешным?

- Идите оденьтесь, - сказала Раймонда. - Вы простудитесь.

- Вы убеждены, что я опасен. Отвечайте!

- Да нет, Реми... Нет, нет... Вы ошибаетесь.

- Может быть, я и в самом деле опасен, - мечтательно произнес он. - Мой дядя, должно быть, думал об этом, а у меня такое впечатление, что он в этом кое-что смыслил.

Они вместе наблюдали, как перед крыльцом остановилась машина, как хлопнули дверцы.

- Уходите! - закричала Раймонда.

- Вы ничего не скажете о ссоре. Никому. Иначе... я сообщу, что он ваш любовник. Вам это не понравится, не так ли?

- Не смейте!

- Начиная с сегодняшнего дня я запрещаю себе что-либо приказывать. До скорого.

Он вышел из комнаты и узнал внизу голос доктора Мюссеня. Это был теплый, звенящий, слегка неуверенный голос человека без задних мыслей, который не имел ничего общего с тонким, загадочным миром, который существует по ту сторону реальности.

- Вы предупредили мсье Вобера? - спросил Мюссень. - Когда он приедет, какой это будет для него удар!

Клементина шепотом произнесла длинную фразу, из которой невозможно было разобрать ни слова.

- Все же, - продолжал его голос, - это фатальное развитие событий довольно таки необычно!

Он внезапно изменил тон, словно Клементина посоветовала ему говорить не так громко, и Реми больше ничего не понял из того гудения, в котором сливались их слова. У Клементины всепревращалось чуть ли не в государственную тайну. Реми сунул ноги в шлепанцы, накинул на плечи домашний халат и спустился вниз. Клементина исчезла. Мюссень присел на корточки у тела и, шумно дыша, внимательно его изучал. Он увидел на плитках пола тень Реми и поднял голову.

- Надо же!

Несмотря на присутствие трупа, он смеялся. Чувствовалось, что ему мало удовольствия доставляет общение с больными, осмотры мертвецов, и похоже, что даже свою профессию, медицину, он вряд ли любил.

- Вы ходите!.. Я не верю собственным глазам.

Реми с удивлением обнаружил, что Мюссень меньше его ростом, и в первый раз заметил, какой он толстый, какой у него жирный подбородок, какие у него кругленькие, гладкие ручки.

- Это правда, что мне рассказали...

- Да, - холодно произнес Реми.

Как только они слышат о знахаре, они сразу же шарахаются в сторону. Что они знают о том, что находится за пределами видимого и осязаемого мира, о скрытой реальности вещей, о таинственном ее на нас воздействии... Почему так нужно, чтобы мир был полон всех этих Мюссеней и Воберов?!