Буало-Нарсежак - Волчицы

- Она мертва, - прошептал я. - Я только что нашел ее.

Элен сделала все, чего я от нее ждал. Первым делом собрала осколки, понюхала их, снова положила на пол. Затем приподняла голову сестры.

- Так и должно было кончиться.

- Я вышел почти следом за вами, - торопливо объяснял я. - Ничего не понимаю. Какое горе!

Она выпрямилась и, нахмурившись, сняла перчатки.

- Вы уедете. Немедленно. Вас не должны здесь видеть. Подождите!.. Франшвиль - слишком близко. А вот Сен-Дидье в самый раз... Я знаю там одну небольшую гостиницу, скорее постоялый двор, "Два торговца". Скажите хозяину, что вы от меня. Он вас устроит.

- Я не знаю окрестностей. В Лионе и то с трудом ориентируюсь.

Она пошарила в сумке, вынула блокнот, куда записывала занятия с учениками, и вырвала страницу.

- Но до площади-то Белькур вы способны добраться?

Серебряным автоматическим карандашиком она начертила схему, крестиками пометила нужные места.

- На Пон-Мутон пересядете на другой трамвай.

Я был спасен! Как я любил ее в эту минуту!

- Поняли?

- Все понял. Но я в отчаянии - мне так не хочется оставлять вас одну, Элен.

- Вы мне не нужны. Напротив, будете мешать.

Повернувшись к телу, она вздохнула:

- Бедная Аньес! Она никогда не думала о других. И что ей взбрело в голову?

- Вы позовете врача? - спросил я.

- Да. Доктор Ландё уже лечил ее семь лет назад, после ее первой попытки. Он предупреждал, что возможен рецидив. И не удивится. Тут я спокойна. А вот священник меня тревожит.

- Священник?

- Ну да. Он откажется отпевать ее. Если же состоится гражданская панихида... - В первый раз Элен показалась мне глубоко взволнованной. - К нам уже поворачивались спиной.

Я взял ее за руку, горячо пожал ее.

- Я с вами, Элен.

- Вы все же хотите жениться на мне? - спросила она чуть дрогнувшим голосом.

- Что за вопрос! - ответил я, стараясь выглядеть сердитым. И тут же добавил, чтобы сменить тему разговора: - Разве в случае самоубийства не надо ставить в известность комиссара полиции?

- Конечно, надо. Но комиссар был другом отца. Частенько обедал у нас. Это скромный, понятливый человек... Торопитесь, Бернар.

- Еще вопрос. Спросит ли он, откуда у Аньес яд?

Элен взглянула на меня с удивлением.

- Откуда у нее яд? А все эти люди, которых она принимала? Все эти психопаты! Полусумасшедшие! Тут нечего понимать, все и так ясно. - Она подтолкнула меня. - Идите! Если вас не выставить, вы проторчите тут до вечера...

Мы прошли ко мне в комнату. Элен принялась складывать и упаковывать в чемодан вещи и белье, которые я вынимал из шкафа. Она была бесподобно ловкая, предусмотрительная. Снабдила меня продовольственными талонами, объяснила, какие литеры хозяин гостиницы не должен отрывать вперед. Пока я наматывал на шею шарф, она следила за моими движениями.

- Не заблудитесь, Бернар!

- Нет. У меня в кармане ваша схема. Я должен два раза сделать пересадку с трамвая на трамвай.

Мы были похожи на двух пожилых супругов. Последняя преграда между нами исчезла. Перед тем как открыть дверь на лестницу, она подставила губы для поцелуя. И я поцеловал ее.

- Удачи, Бернар.

- Держитесь, Элен!

- Не забудьте: "Два торговца". Хозяина зовут Дезире... Дезире Ландро.

Я прошел несколько маршей. Она перегнулась через перила.

- Я приеду к вам, когда все закончится.

И вернулась, чтобы начать звонить по телефону. С чемоданом в руке я вышел на улицу, и тут меня вдруг настигло чувство одиночества. Я потрогал схему, помял в руках хрустящий кожаный бумажник. Пристанище мне обеспечено. Деньги есть. И тем не менее я ощущал себя заблудившимся ребенком. Я знал, что буду считать дни, не сводить глаз с дороги, по которой она приедет, сгорать от беспокойства в этой незнакомой гостинице до тех пор, пока ее не будет возле меня, со мной, между мной и миром. Я не любил ее. Может, даже побаивался. Но уже ждал ее. Боялся пропустить трамвай на Пон-Мутон, не найти Дезире Ландро. Боялся ночи, в которую погружался, подобно эмигранту. Нуждался в том, чтобы кто-то держал меня за руку.

Глава XI

Мы поженились. Я не несчастлив. Я даже был бы очень счастлив, будь у меня получше со здоровьем. Мы сняли небольшой меблированный домик на берегу Соны. Он окружен деревьями. Каштанами. Каштаны, такие все новенькие, поблескивают лопнувшей кожурой. Пламенеющие красные листья медленно падают на лужайки, и сквозь уже полунагие ветви проглядывают река, стелющийся над городом дым, стекла домов на соседних холмах, удерживающие по вечерам лучи закатного солнца. В хорошую погоду после второго завтрака Элен устраивает меня на террасе. По правде говоря, я не болен. Я только очень утомлен. Несколько раз меня навещал доктор - старый деревенский лекарь, тугой на ухо, давно во всем разуверившийся и на вопросы о моем заболевании лишь пожимающий плечами: "Организм износился. Лагерь сделал свое дело. У вас вот желудок. У другого сердце или печень, но по сути все это одна и та же болезнь. Отдыхайте!" Моя жена уводит его. Слышно, как они перешептываются. Возвращаясь, Элен улыбается. Гладит меня по волосам.