Марк Раабе - Надрез

«И вперед» .

Лиз ставит ногу на нижний зажим, обеими руками хватается за решетку забора и осторожно подтягивается. Струбцина выдерживает такую нагрузку, но Лиз старается перенести вес на руки, чтобы зажим не сорвался. Затем она переносит левую ногу на струбцину, установленную на уровне груди, и подтягивается еще выше. Металл у нее во рту отдает машинным маслом – омерзительный вкус. Она запрокидывает голову, видит шипы на верхушке забора, и внутри все сжимается. Лиз словно покидает свое тело и видит себя сверху. Вспыхивают и гаснут воспоминания последних дней: побег, залитая кровью голова Иветты, украденный БМВ, два полицейских, которым она угрожала оружием. А теперь еще и такое…

«Дыши. Не останавливайся» .

Лиз смотрит на улицу, и ее окатывает холодным потом. За поворотом просматривается слабый свет фар. «Пожалуйста, только не сейчас!»

Она поспешно ставит ногу на следующую струбцину, подтягивается.

Уже слышен рокот мотора, мощный рык спортивного автомобиля. В свете фар – капли дождя. Подтянуть левую ногу, затем правую… Лиз стоит на последних зажимах на высоте двух метров, но не может забраться на верхушку забора. Уцепившись левой рукой за решетку, она правой вынимает изо рта последнюю струбцину и устанавливает ее на уровне бедра. Рокот мотора приближается – будто рычит сторожевой пес. Тяжело дыша от напряжения, Лиз пытается удержаться на заборе и как можно прочнее закрутить винт.

«Давай!»

Ногу на зажим, подтянуться… Теперь шипы – на уровне ее бедер. Она осторожно ложится на них животом, сумка защищает ее от острых наконечников. И в этот момент струбцина под ее ногой поддается и с грохотом падает на землю. Лиз в панике хватается за кованые прутья, беспомощно суча ногами. Она лежит на заборе, как на острие ножа: голова и грудь – уже над участком фон Браунсфельда, ноги – со стороны улицы. Сумка – единственное, что оберегает ее от острых шипов. И вдруг Лиз охватывает страх смерти. Она боится, что умрет здесь, на этом заборе с шипами, во время неудачной попытки проникновения на чужую собственность. Она бездумно рискует жизнью только потому, что считает своим долгом найти доказательства, которые вообще-то обязана искать полиция. Лиз чувствует, что ее полет подходит к концу, земля уже близко, и она разобьется – просто потому, что не готова признать свой страх.

Как в замедленной съемке, она переваливается обратно на сторону улицы, и теперь ее лицо и шея – прямо над шипами, если она поскользнется, шип пробьет ее гортань и дойдет до мозга. Еще одно усилие – и она подтягивает ноги. Руки ноют, когда Лиз пытается перелезть через шипы, живот пронзает острая боль, и слезы наворачиваются ей на глаза.

Свет фар все ближе, спортивный автомобиль неумолимо приближается к забору. Точно наконечники копий, острия шипов впиваются в плотную кожаную сумку. Яркий галогеновый свет заливает стену соседнего участка, рокот мотора уже совсем близко. Лиз чувствует, как шипы давят ей на грудь. «Поджать ноги, опустить голову. Еще немного, еще чуть-чуть, давай, черт!» И она, перевесившись через забор, прыгает на участок фон Браунсфельда.

Заросли туи смягчают падение, пара сломанных веток царапают ей лицо. В тот же момент мимо проносится желтый «феррари», плоский, как скат.

Тяжело дыша, Лиз поднимается. Мышцы дрожат, земля под ногами кажется ненастоящей, точно она все еще падает. Женщина вслушивается в темноту: не донесется ли лай или топот собак, но все тихо.

Раньше Лиз готова была бы биться об заклад, что Виктор нанял частную охранную фирму для защиты своего особняка. Но после своего предыдущего визита на виллу она знает, что это не так.

«Я заплатил целое состояние, чтобы рядом не было надоедливых соседей или зевак, приходящих поглазеть на мой сад. Я хочу покоя – и все тут. Какой мне смысл нанимать толпу идиотов, чтобы они патрулировали мой сад? Мне хватает собак», – проворчал он, неодобрительно глядя на своих доберманов, Алистера и Декстера, устроившихся у ног Лиз. Декстер перевернулся на спину и подставил ей живот, ластясь.

Она невольно улыбается, вспоминая тех псов. Но у нее нет иллюзий: оба добермана – настоящие машины смерти, и нет гарантии, что в отсутствие хозяина они будут вести себя столь же мирно.

Лиз смотрит в сторону озера. Между деревьями в парке, где-то вдалеке, виднеется свет в окнах виллы. Она медленно идет к особняку, оставляя глубокие следы в размокшей от дождя земле. Здание будто шевелится, пытаясь спрятаться от нее за деревьями.