Марк Раабе - Надрез

Глаза фон Браунсфельда мутнеют, стакан с янтарной жидкостью выскальзывает из его руки и разбивается на деревянном полу. Он громко, натужно дышит, пошатываясь.

Лиз поспешно подбегает к нему. Ноги у Виктора фон Браунсфельда подгибаются, точно сломались две тонкие веточки. Он обмякает на руках Лиз, обрушиваясь на нее всем своим весом. Она пытается осторожно уложить его на пол, позвоночник отдается болью.

– О господи… – стонет он. – Сердце… Мне нужны… мои капли…

– Капли? Где они?

– В ка… в кабинете, верхний ящик… стола, – бормочет старик.

Лиз разворачивается и бежит к двери в коридор.

– На вто… на втором этаже.

Лиз мчится со всех ног, взлетает по лестнице и оказывается в длинном коридоре с драпированными зеленой тканью стенами. Слева и справа тянутся темные щитовые двери. Не раздумывая, она распахивает одну дверь за другой и в третьей комнате видит массивный антикварный стол. Оттолкнув в сторону кожаное кресло, преграждающее ей путь, Лиз выдвигает верхний ящик стола. От резкого движения бутылочка с лекарством, коричневая с белой пробкой, катится по дну ящика. На этикетке написано «эффортил».

Бинго! Лиз поворачивается, собираясь бежать вниз, но тут видит кушетку и замирает. На темно-серой обивке лежит мужчина в светло-сером тренче. На лбу у него ссадина, руки и ноги связаны, во рту кляп. Судя по всему, он без сознания. Ресницы за стеклами очков в тонкой оправе подрагивают. Мужчине лет пятьдесят, жидкие волосы, узкое лицо, тонкие бледные губы. «Бухгалтер, – думает Лиз. – Он похож на бухгалтера». На полу валяется серая шляпа.

В голове Лиз – шквал мыслей. Она медленно отступает к двери. Страх подкрадывается, точно старый враг, знающий все ее слабости. Ее вновь бьет дрожь. Лиз пытается найти какое-то объяснение тому, что в кабинете Виктора фон Браунсфельда лежит без сознания связанный мужчина. Но такого объяснения нет, и это пугает еще больше. Хотя мужчина беззащитен и его глаза закрыты, Лиз едва решается пройти мимо кушетки, словно он в любой момент может вскочить и наброситься на нее. Она жмурится и мысленно медленно считает до десяти. Затем открывает глаза и сосредотачивается на своей цели – двери в коридор.

Лиз на цыпочках крадется мимо незнакомца, тихо закрывает за собой дверь и, зажав в руке бутылочку с каплями, бежит вниз. Ворвавшись в гостиную, она обнаруживает фон Браунсфельда сидящим на полу рядом с одним из диванчиков. Он протягивает руку за лекарством, не замечая, как дрожат пальцы Лиз, открывает бутылочку, запрокидывает голову и вливает препарат себе в рот. Отставив пузырек, он видит дуло охотничьего ружья. Зрачки Лиз расширены от страха.

Фон Браунсфельд, кряхтя, опускает голову.

– Послушайте, Лиз, я… я никак не могу исправить то, что сотворил с вами мой сын… Я…

– Что за мужчина там наверху? – дрожащим голосом спрашивает Лиз.

Единственное, что сейчас мешает ей сойти с ума, – это оружие в руках. Пусть она даже не имеет ни малейшего понятия, как с ним обращаться.

– Какой еще мужчина? Где?

– У вас в кабинете лежит без сознания связанный мужчина. Кто это?

– Я… я понятия не имею, о чем вы говорите, – бормочет фон Браунсфельд.

– На втором этаже, – Лиз едва удается сдерживаться, – на кушетке лежит какой-то мужчина. Ему лет пятьдесят, на носу очки, на лбу ссадина, и он перетянут веревками, точно посылка…

Старик смотрит на Лиз так, словно она сошла с ума. Опираясь руками на дубовый пол, он пытается приподняться, но у него не хватает сил.

– Лиз, я понятия не имею, о чем вы говорите. Прошу вас, бога ради, уберите вы это ружье!

Но Лиз ни на сантиметр не опускает дуло.

– Лиз, пожалуйста… – Его кожа постепенно приобретает здоровый оттенок. – Мои собаки к вам прекрасно относятся, но они чуют, когда что-то идет не так. Им может показаться, что вы угрожаете мне, а я не хочу, чтобы они на вас набросились.

– Что это за мужчина? – стоит на своем Лиз.

– Ал! Декс! – кричит фон Браунсфельд. – Ко мне!

– Помолчите.

– Ал! Декс! Ко мне!

Воцаряется тишина.

Лиз задерживает дыхание, прислушиваясь. Она ждет, что вот-вот послышится топот лап по гладкому паркету. Но до нее не доносится ни звука.

– Где мои собаки? – шепчет фон Браунсфельд. – Что вы сделали с моими собаками?

Лиз щурится.

– Я? Ничего. Я ничего… – Осекшись, она смотрит на фон Браунсфельда. – Мужчина без сознания, собаки … о нет …

Старик широко распахивает глаза.

– Так вы говорите, что у меня в кабинете связанный мужчина? И на лбу у него рана?