Юрий Рогоза - Маленькая Лиза

Вот так все и закончилось. Или наоборот – началось. Зависит от того, с какой стороны жизни смотреть.

Сегодня, приблизительно понимая, во сколько обошлось мое волшебное превращение из сумской полусироты в живущую в центре Москвы гражданку России, я лишний раз убеждаюсь – потный Аркадий по – настоящему любит мою маму. В пересчете на деньги – любит до усрачки. А значит, ей страшно повезло – в мире, где так хреново обстоят дела с любовью, встретить преданного тебе всей душой торговца шпротами – огромное радостное чудо.

А я… Нет, я не чувствовала себя выброшенным на улицу щенком. Ни одной минуты. Честное слово. Мое счастье умерло в кровавой луже на улице Роменской, а пытаться согреться в солнечном зайчике чужого – жалкая затея…

Во время последнего телефонного разговора (почти два месяца назад) мама спросила меня, не страшно ли мне одной в Москве (опомнилась!). Не вдаваясь в детали, я ответила:

– Что ты, мам. В тринадцать лет чувствуешь себя уже совсем взрослой. Ты просто забыла.

На самом деле, я была взрослой уже тогда, год назад, когда крыши уютного городка Сумы, родины художника Бурлюка и президента Ющенко, медленно поплыли за окнами моего поезда. Мама и дядя Аркадий стояли в обнимку и, счастливо улыбаясь, махали мне руками (он – правой, она – левой), но я смотрела не на них, а на клочок пасмурного неба над городом. Так, счастливое детство проехали – очень четко сформулировала я тогда сама для себя – Что теперь?…

По – вашему, я что, должна была все это в деталях рассказывать усталому менту в прокуренном кабинете? Я все-таки не полная идиотка. Конечно же, я сказала ему лишь десяток стандартных фраз, и он привычно заполнил несколько граф протокола. Как положено.

Затем, скрипнув стулом, поднялся, отошел в угол, нажал кнопку тут же зашипевшего электрочайника. Я поежилась – как только он отошел, мне показалось, что мертвецы, притаившиеся на стене, ожили и стали медленно приближаться, словно только и ждали, что я останусь одна в полумраке около потертого стола.

– Чай будешь? – спросил Мент из темного угла.

– А кофе нету?

Он потряс пустую жестянку, заглянул внутрь.

– Тебе на один раз хватит. Сладкий?

– Да. Спасибо…

От этих его слов и возни с чайником на секунду стало уютно и хорошо, но я заставила себя собраться. «Все менты – суки, независимо от страны и ситуации» – учил меня Антибренд. А ведь я в основном жила его мудростью, потому что своей у меня не было…

Мент поставил на стол две дымящихся чашки – щербатые и разнокалиберные, одну придвинул мне. Пачка «Кэмела» все еще лежала на столе, и я быстро стащила еще одну сигарету. На всякий случай. Иди знай, как все пойдет дальше… Мент тоже закурил, позвенел ложкой в чашке, откинулся на стуле и поднял на меня внимательные немигающие глаза.

«Сейчас начнется…» – подумала я, чувствуя, как по спине побежали противные мурашки. Меня еще ни разу в жизни не допрашивали, но я откуда – то знала, что это будет очень неприятно.

Но, вместо того, чтобы рявкнуть на меня, как полагается, Мент осторожно отхлебнул из чашки и тихо спросил:

– Наверное, в Москве поначалу трудно было?

Трудно?!..

Нет, он все – таки странный, этот Мент. А может, не странный, а просто и сам приехал однажды в Москву из какой – нибудь Сызрани или Вологды и до сих пор носит в тайном кармане души ту смесь ужаса и восторга (ужаса, конечно, больше), которую пришлось тогда испытать.

Москва не удивила, не потрясла, не испугала, она…убила меня. Вернее, почти убила. Нет, даже не так – убила, но не насмерть. Пришибла, но не стала добивать, чтобы из любопытства посмотреть – шевельнусь я или начну остывать. Как будто на меня обрушился невероятных размеров телевизор, который, прежде, чем раздавить в лепешку, вихрем пронес через мое маленькое сознание циклопические серые громады зданий, бескрайнее море вечно стоящих машин – неистовое месиво из сияющих «Бентли», равнодушных «Мерседесов» и ржавых «Жигулей» – нескончаемую толпу людей с хмурыми и решительными лицами боксеров и тысячи ярких рекламных бигбордов, обещающих что – то безумное и не имеющее отношения к реальности.

Я не просто не видела раньше таких городов, как Москва. Я себе представить не могла, что они есть на свете. Марсиански-огромный, пульсирующий огнями и звуками, равнодушно-стремительный, мусорный и позолоченный, Город казался мне величественным страшным сном, голливудской фантазией на тему Конца Света. Было вообще невозможно представить себе, что люди здесь ходят за продуктами, назначают свидания, ездят в гости, забирают детей из садиков и школ… Москва, в которой я оказалась, не имела отношения к обычной человеческой жизни. А ведь я не была тупой провинциальной дурочкой, которая никогда не покидала родного городка. Папа брал меня на экскурсии в Киев и Львов, в прошлом году наш класс возили на неделю в Варшаву. Это были большие и красивые города, но они были похожи друг на друга. Прежде всего тем, что чувствовалось – они построены для того, чтобы в них жили люди. А Москва казалась мне огромным космическим танком, который хмуро и неумолимо двигался по ледяной слякоти. Причем двигался так давно, что его угрюмые обитатели давно забыли, куда он движется и зачем.