Николай Зорин - Числовой код бессмертия

Мне нужно войти, я обречен на то, чтобы войти. Но трудно представить, как можно взяться за ручку двери и не опрокинуть все строение на себя, как фанерную декорацию.

Осторожно, боясь нарушить некое равновесие во времени, медленно, медленно открываю дверь. Гостиница вздрагивает, словно спящий, которого потревожили. Осторожно вхожу, стараясь не спугнуть чужие сновидения, прохожу к стойке почти по воздуху, еле-еле наступая на доски старого ворчливого паркета.

Все тот же сонный портье — он меня узнает и приветливо, как постоянному клиенту, старому, проверенному постояльцу, кивает. Чуть заторможенным движением протягивает ключ на деревянной груше и называет номер моей комнаты. Я стараюсь запомнить, но числа, как всегда, ускользают. Но ведь сейчас главное не это, сейчас я пришел не за этим. Мне придется когда-нибудь, возможно, в самом скором времени, отыскать свою комнату, но теперь…

— Алина Купцова, — говорю я. Портье вздрагивает, недовольство и страх отражаются на его лице, но он быстро справляется со своими чувствами и опять приветливо улыбается.

— Сегодня она занимает пять номеров. Триста… триста… триста… — Числа опять не удерживаются в голове, путаются, не могу ничего запомнить. — Но я не уверен, что вам с ней удастся встретиться… Впрочем, попробуйте. Третий этаж. Вы к нам надолго? — спрашивает он вдруг без всякого перехода и, кажется, совсем не о том, о чем в самом деле хотел бы спросить.

— Мне нужно найти Алину, — отвечаю я, не дав себя сбить.

— Мне так одиноко по ночам, не с кем поговорить, — жалобно продолжает портье гнуть свою линию, словно нищий, а вернее, шпион, притворившийся нищим. Он наверняка хочет что-то узнать, что-то выведать. — Постояльцы все время меняются, но все они на одно лицо, точно это одни и те же люди.

— Вам не нравится ваша работа? — спрашиваю я. Все-таки ему удалось вовлечь меня в свой разговор.

— Не нравится. Но много ли найдется людей, которых работа устраивает?

— Я, например, свою работу люблю. Не представляю, как бы я жил, если бы не смог больше никогда написать ни строчки.

— Вам повезло. Или вы думаете, что повезло. — Портье странно, с каким-то зловещим значением на меня посмотрел. — А вот я не люблю свою работу.

— Ну, так найдите себе другое занятие.

— Это не так-то просто. — Портье горестно, со всхлипом вздохнул. — Во всяком случае, это не от меня зависит. Недавно я получил большое наследство, но это все равно ничего не изменит. Изменить может только одно — закрытие гостиницы. Но для этого время еще не настало… Ах, простите, я вас задерживаю, — вдруг спохватился он. — Уже поздно. Так вы останетесь у нас на… некоторое время?

— Не знаю.

— Понимаю, вполне понимаю. Тут как пойдет. Вам, как обычно, на третий этаж. Надеюсь, еще увидимся. — Он сонно прикрыл глаза, а я пошел к лестнице, осторожно ступая по дощечкам скрипучего паркета. Но, не пройдя и половины пути, остановился. Мне показалось, что где-то играет музыка. Прислушался, но так и не разобрал, играет или нет. Слишком далеко, слишком приглушенно, и слишком нереальная здесь обстановка, чтобы понять наверняка, что есть, а что только кажется.

— Что это за вещь? — спросил я портье для проверки, специально так неясно выразился. Но он меня прекрасно понял.

— Вторая сюита. Это у Алины. Вот потому-то я и сомневаюсь, что сегодня вам ее удастся застать.

— Я все-таки попытаюсь. — Я снова двинулся к лестнице, но опять остановился. — Чуть не забыл, вы мне не включите свет?

— Гений! — Губы портье презрительно скривились, кажется, он не расслышал мою просьбу.

— Кто гений? — опешил я.

— Бах, кто же еще?! — Он напел тему из третьей части сюиты, дирижируя сам себе. — Тоже один из причастных.

— Вы им завидуете? — спросил я, портье опять помимо моей воли втягивал меня в свой нелепый разговор.

— Завидую? — он посмотрел на меня таким взглядом, в котором смешалось множество чувств: удивление, недоверие, обида. — Вы действительно не понимаете или для чего-то решили притво-риться?

— Что же я должен понимать?

Портье продолжал смотреть на меня своим странным и в чем-то обидным для меня взглядом. Потом вздохнул и устало проговорил:

— Видно, и для этого время еще не настало. Ладно, попробую объяснить. Однажды я спас одного гения, за что и расплачиваюсь.

— Так вы включите свет? — перебил я его невежливо — мне почему-то вдруг до невозможности не захотелось слушать эту историю.

— Вот видите! Я и говорю, время еще не настало.