Николай Зорин - Реквием Сальери

То утро, когда погибла Инга, было необыкновенно солнечным. Я проснулся, как обычно, через час после ее ухода. Встал, распахнул окно – свет хлынул в комнату, ослепил. И потому, когда постучали, чтобы сообщить о смерти Инги, я долго не мог найти дверь, дезориентированный в пространстве.

Привычка гулять в одиночестве по утрам появилась у нее с самого начала, как только мы приехали на этот горнолыжный курорт. Я не возражал, не предчувствуя беды. Мне казалось, что здесь-то ничего плохого с нами произойти не может. Не знаю, откуда у меня была такая уверенность, ведь я понимал, что опасность преследовала нас по пятам.

Вот и в то утро, когда постучали, а я, ослепленный солнцем, не мог найти дверь, никаких дурных предчувствий не было. Меня рассмешила моя слепота, моя неуклюжая беспомощность. Служащий гостиницы, которого я наконец впустил, долго не мог начать разговор – беззаботная счастливая улыбка на моем лице совершенно сбивала его с толку. Казалось, он вдруг сам усомнился в той новости, что мне принес.

– Ваша жена, – начал он и замолчал.

Солнце било в глаза, глаза заслезились. Сквозь эту солнечно-слезную муть я смотрел на утреннего гостя и продолжал улыбаться.

– По словам очевидцев, – предпринял он новую попытку, сменив тон на более официальный, – ваша жена…

Но и официальный тон не помог, вновь повисло молчание. Я предложил служащему кофе, но он покачал головой и наконец решился произнести:

– Двое наших гостей видели, как Инга, ваша жена, упала в ущелье. Спасатели начали поисковые работы, но, если говорить откровенно, надежды мало.

Солнце по-прежнему слепило, глаза продолжали слезиться. Я прикрыл лицо рукой и не видел, как остался в номере один. Переход от радости к горю был таким резким, таким болезненным, что я почувствовал себя раздавленным.

Тело Инги нашли спустя три дня. В мой номер снова постучали. Что было дальше? Не знаю – на этом месте мой сон неизменно заканчивается. Узнаю ли когда-нибудь? Скорее всего нет. Ведь это только сон, пусть и постоянно повторяющийся. Я никогда не был на том горнолыжном курорте. И на лыжах кататься не умею. А Инга… В реальной жизни я никогда ее не встречал. У меня нет жены. И никогда не было.

Но эти сны я видел регулярно. Сны о гибели Инги. И после пробуждения я еще долго нахожусь под впечатлением от кошмара. Мне больно и страшно, и не хочется жить. Лежу, не в силах заставить себя подняться, начать новый день – без Инги ничего не имеет смысла. Лежу и терзаю себя воспоминаниями: она улыбается, прячет что-то в карман – мучительно пытаюсь понять, что она спрятала; она поворачивает голову и слегка хмурится – о чем думает в этот момент, что расстраивает ее, нет ли в этом моей вины? Ее взгляд, такой доверчивый, что вынести его невозможно. Потому что я знаю – я предал ее доверие, не уберег, разрешил уходить без меня на эти прогулки. Если бы можно было все повернуть вспять, если бы мне дали возможность исправить ошибку! Меня охватывает отчаянье, а вместе с тем невыразимая нежность, хочется обнять Ингу, крепко-крепко прижать к себе и не отпускать ни на секунду, каждое мгновенье ощущать ее присутствие. Моя душа не вынесет разлуки, я не могу без Инги! Мне остается только жить воспоминаниями. Но воспоминания тоже жестоки, потому что я помню Ингу живой, зная при этом, что ее больше нет и никогда уже не будет. Ее ладони прохладные в любую жару, ее губы теплые в любой холод, ее голос, такой звонкий и радостный…

Инга погибла, одергиваю я себя. Ничего не исправить, пора уже с этим смириться, перестать думать, перестать терзаться.

Инги никогда не было в моей жизни, одергиваю я свое разыгравшееся воображение. Пора вставать, собираться на работу.

Подчиняясь своему приказанию, поднимаюсь с постели. Но воображение так быстро не сдается, и сны не желают меня отпускать. Я стою посреди кухни и не знаю, с чего начать утро. Кофе мне всегда варила Инга. Как же она это делала?

Я никогда не был женат, и кофе варю только сам, с трудом вспоминаю я и ставлю на огонь турку. Легкий, едва уловимый запах духов Инги смешивается с ароматом кофе. Завтракаю, изо всех сил стараясь стряхнуть с себя наваждение, подумать о чем-нибудь простом, не имеющем отношения к вымышленной жене. О том, например, что на обратном пути, возвращаясь с работы, нужно заскочить в магазин, купить хлеба. О том, какая сегодня погода и нужно ли надеть куртку. О том… Но в голове звучит голос Инги: все, о чем я думаю, словно рассказывает мне она. Тогда я делаю над собой страшное волевое усилие – стараюсь вообще ни о чем не думать, в корне душу любую прорывающуюся мысль. Убираю со стола мою чашку в абсолютном мысленном молчании. В молчании собираюсь на работу, в молчании выхожу из квартиры, направляюсь к остановке…