Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

— Итак?

— Вы хотите знать правду, мсье Лукас?

— Разумеется.

— Всю правду?

— Ну, конечно же, всю!

— А вы уверены, что в состоянии ее вынести?

— Уверен, — сказал я. — Чего я не мог бы вынести, это дальнейшего пребывания в неизвестности.

— Ну, хорошо… Тогда… — Он задумчиво посмотрел на меня, потом выражение его глаз изменилось, они стали ясными и серьезными. — Вы больны, мсье Лукас. Тяжело больны. Я говорю вовсе не о вашем сердце. Там развивается Angina pectoris, то есть грудная жаба, но ее, я надеюсь, с помощью нитростенона и других лекарств, если понадобится, нам удастся удерживать в определенных границах. По-настоящему плохи дела с вашей левой ногой.

— Вы имеете в виду левую стопу?

— Нет, к сожалению, речь идет о всей ноге. Вплоть до бедра. Левая нога очень плохо кровоснабжается. Ни одной сигареты больше!

— Да-да, конечно… Продолжаете же, продолжайте!

— Что ж, продолжать так продолжать. — Он неотрывно смотрел мне в глаза. — Ваша левая нога пропала.

— Что значит «пропала»? — спросил я, сразу остыв и успокоившись.

— Это значит, что придется ее ампутировать — не позже, чем через шесть месяцев, а может, и намного раньше.

— Ампутировать ?

— Вы же сказали, что в состоянии вынести всю правду.

— А я и вынесу. Но ампутировать? Разве нет другого способа?

— Нет, мсье Лукас. Даже если вы не выкурите больше ни одной сигареты. Даже если начнете жить благоразумно и избегать каких-либо волнений. Боли в ноге вернутся. И будут все сильнее. Сегодняшний приступ не идет ни в какое сравнение с тем, что вас ожидает. Такие боли вы просто не сможете вынести.

— А может, и вынесу.

— Нет, — отрезал он.

— С помощью болеутоляющих. Есть же сильные средства?

— Не имеет смысла. Вашу ногу придется ампутировать. Придется, мсье.

— Но почему, если я смогу выносить боль — с помощью лекарств?

— Потому что тогда начнется некроз тканей. Если ногу не ампутировать, вы умрете от гангрены, мсье Лукас.

Я промолчал. Мы все еще смотрели друг другу в глаза.

— Это было жестоко с моей стороны.

— Да. Но я, тем не менее, благодарен вам. Я очень благодарен вам, доктор Жубер.

— Вы сказали, что можете вынести правду. Вот вы ее и получили.

— И вы клянетесь, что никому не скажете ни слова?

— Клянусь, — сказал доктор Жубер.

Портье в «Мажестик» сообщил мне, что мне звонили.

— Вас просил немедленно позвонить ему мсье Тильман.

— Спасибо.

Я поднялся в свой номер. Эта ночь тоже была очень теплой. Я сел к телефону в гостиной и попросил соединить меня с отелем «Карлтон». Там меня соединили с Тильманом. Голос его звучал растерянно:

— Мне необходимо было уехать. У меня была назначена встреча с президентом полиции, а в больнице сказали, что вы не скоро придете в себя. Что это было с вами, скажите Бога ради!

Я засмеялся.

— А ничего! Абсолютно ничего! Доктор сказал, это все от жары. Просто я не привык к ней. И слишком много мотался по городу нынче. Небольшой сосудистый коллапс.

— Это в самом деле вся правда?

— Что это значит? Конечно, это вся правда! Доктор Жубер обследовал меня с головы до ног. Выписал мне лекарство. Рекомендовал мне поменьше находиться на солнце. В остальном я вполне здоров.

— Это точно?

— Вы мне не верите? Да я клянусь вам, что это правда! В конце концов, доктор Жубер тоже мне поклялся.

— Ну, хорошо, все в порядке, не обижайтесь. Во всяком случае, у меня камень с души свалился. Вид у вас, когда вы потеряли сознание в моей машине, был поистине ужасный.

— Но теперь вы можете больше за меня не тревожиться.

— Да? Ну хорошо, теперь я спокоен.

Я подумал, что сейчас был самый подходящий момент вновь заговорить о деле:

— Я не успел ответить вам на ваше предложение, дорогой мсье Тильман. Я полностью понимаю, в какой трудной ситуации вы находитесь и как от этого страдаете. По вашему лицу это даже заметно.

— Неужели заметно? — голос его звучал подавленно.

— Да. Вы слишком порядочный человек, чтобы получать удовольствие от такого задания. Тем более я сожалею, что не смогу выполнить вашу просьбу. Ведь и у меня есть задание. И совесть — как и у вас. Я не смогу сделать то, о чем вы меня просили. И говорить с Кеслером тоже не имеет смысла. Он ни за что не согласится участвовать в чем-либо подобном.

Последовало длительное молчание.

— Мсье Тильман! Вы слышали, что я сказал?

— Каждое слово. Это была всего лишь попытка. В моем положении приходится прибегать ко всем способам. Я мог бы представить себе, что вы не… — Тильман вздохнул. — Плохо только, что я предвижу, как все это кончится.