Юрий Денисов - Каинова печать

– Илья Ильич, вы издали первый роман Грановского. А мы о вас ничего не знаем, о вас никто не слышал. Он никогда публично не упоминал ваше имя, ни разу не выразил благодарность…

– Так уж получилось. Мои возможности были ограничены. Мы могли предложить только самые скромные условия, ибо едва держались на плаву. Думаю, Сергей пришёл к нам только из-за уверенности, что крупные издательства его отфутболят. Тогда на книжном рынке ещё существовала конкуренция, гиганты перекупали успешных и перспективных авторов у мелких фирм – да и друг у друга тоже. Разин пронюхал о новом таланте и взял его в оборот. Что было дальше, всем известно. Карьера под стать голливудской. Назвать Грановского писателем – всё равно что назвать Христа уличным проповедником. Это целый культурный феномен.

– Да, и рождением этого феномена мы обязаны вам, – подхватил Доренко. – Но ни одного упоминания о вас я не помню.

– Строго говоря, в его успехе немалую роль сыграл грамотный маркетинг и значительные вложения в раскрутку… Да и сам он сделал всё, чтобы почаще мелькать на страницах газет. И написал он очень много – хотя непонятно, когда находил для этого время.

– Но ведь вы жили с ним в одном городе, причём очень тесном! Неужели он даже ни разу не позвонил?

– Так сложились обстоятельства. Наше издательство в 2009-м обанкротилось, и я давно живу тихой обывательской жизнью. Я далёк от мира книгоиздания. Зачем ему контактировать со мной? К чему это приведёт? – он горько усмехнулся. – Я помню, как столкнулся с ним один раз на улице. Он сделал вид, что не знает меня.

Я сам не заметил, как вскочил и закричал на Вебера:

– Как вам не стыдно! Зачем вы сюда явились? Пиарить себя? Да вы – вы все – и мизинца его не стоите!

– Бо-о-оже… – иронически протянул Доренко. – Какой текст, какие слова…

Я резко развернулся к нему:

– А вы… С вами я вообще говорить не хочу!

И бросился вон из студии.

Вдогонку донеслась насмешливая реплика Доренко:

– Ему надо отлить, он просто повод искал.

Дружный смех прокатился по студии.

Я бесплодно просидел за столом три часа, порвал написанное и уставился в окно, ощущая страшное опустошение, как в разорённой варварами стране, где все убиты, дома разрушены, земля выжжена и больше не даст плодов. Никогда.

Глубокая тоска сдавила сердце.

Я услышал, как тихо скрипнула дверь.

Таня подошла и положила руку мне на плечо. Я накрыл её ладонь своей.

– О чём ты думаешь?

– О чём я думаю? – слабо улыбнулся я. – О том, зачем такой человек как я родился на свет.

– Вот уж подлинно горе от ума! – засмеялась Таня, обошла кресло и села диван в углу. – Как же можно так думать, когда ты уже живёшь?

– Да, но зачем я живу?

– Как это зачем? Пишешь такие замечательные книги.

– Ну да… всё что я могу. Продавать собственные бредовые фантазии.

– Не зря же Бог дал тебе талант.

– И что-то обязательно отнял взамен. Я сижу в кабинетике и стучу по клавишам, восемь часов в день. И это всё, что я могу. А по жизни я никто. Ничего не могу. Даже Сергею не мог помочь…

– Ах, вот откуда ветер дует…

Она села поудобнее, расправив складку юбки, заложила ногу на ногу. Посмотрела на меня нежно-насмешливо.

– Не повернёшь же ты время вспять. Раз родился – значит, нужен. Но зачем ты думаешь обо всех этих ужасах? И зачем думаешь о том, зачем родился? Что за сумасшествие?

– Не такой уж это и бред. Старый философский вопрос, на самом деле. Лучшие умы веками над ним бьются, и по сути, всё искусство и все философские учения решают вопрос о смысле и цели человеческого существования. Или её отсутствия. Быть или не быть – вот в чём вопрос. Процитирую Камю: «Вся философия сводится к вопросу о самоубийстве». Потому что если цели и смысла нет, то и жить… не обязательно. И вот веками думают, много чего надумали, а решить окончательно не могут. Ну а я в одиночку только два дня думаю.

Я встал и принялся мерить шагами комнату.

– Смотри что получается! Есть, например, люди не только бесполезные, но даже вредные, паразиты человечества – убийцы, подлецы, тираны – и им тоже Бог дал жизнь и позволял так долго жить. И они жили припеваючи. А Христа распяли, оплевали, и вообще сплошь и рядом негодяи процветают, а святые или просто честные, добрые люди подвергаются мучениям, насмешкам, их обманывают, предают, они умирают или живут так, что лучше умереть. Что ты на это скажешь?

– Что я скажу… – в растерянности проговорила она. – Скажу… скажу… что ты свинья неблагодарная! Ты честный человек, и ты живёшь хорошо. Тебя-то кто обидел? Бог дал тебе жизнь, и жену, и талант, и возможность жить безбедно честным трудом. Жена-то ещё ладно. Но талант… А ты ещё и недоволен – рассуждаешь о том, что… ну, по меньшей мере нас не касается.