Юрий Денисов - Каинова печать

– Возможно, я слегка перегнул палку. Но факт в том, что «нормальным» считается довольно узкий спектр чувств, мыслей и поведенческих реакций. На самом деле, почти никто не способен удержаться в столь тесных рамках. Но вернёмся к обсуждаемому вопросу. Значит, так: человек со склонностью к самоубийству с юности пробует разные способы. С первой попытки никто себя почти не убивает, – он вновь повернулся ко мне. – У него не было таких попыток?

– Не было и быть не могло! Это же абсурд! Даже смерть семьи не заставила его думать о самоубийстве.

– Когда это произошло? – спросил Морозов.

– Ему было 18 лет – значит, в 2001-м году. В пожаре погибли его родители и старший брат. Но он не сломался. Наоборот – очень скоро он достиг всего, о чём можно мечтать. Ему было ради чего жить.

– Что ж, давайте посмотрим фрагмент последнего телеинтервью Сергея Грановского, данного как раз накануне его 36-летия. Внимание на экран.

Свет в студии погас, на экране появился Сергей – живой, улыбающийся, расслабленно развалившийся в любимом кресле у камина с сигаретой в руке. Даже с экрана взгляд ярко-сияющих голубых глаз завораживал. С обычной очаровательной непосредственностью он сказал: «Ещё недавно мне казалось – я зашёл в тупик. Но буквально в течение двух месяцев я наваял новое, с позволения сказать, произведение, и это эпохально. А, впрочем, кому это интересно?» – он махнул рукой и откинулся на спинку. – «В этой книге я соединил Достоевского, Стругацких, Куприна, Коэльо, Кинга, Мисиму, Хемингуэя и ещё немного отсебятины. Не знаю, кто сможет это разжевать, но такого вы ещё не читали. Без понтов. Я и мечтать не смел, что когда-нибудь накропаю нечто подобное, но в жизни самое лучшее – как и самое худшее – происходит неожиданно. Иногда настолько неожиданно, что не успеваешь отличить одно от другого! Но тем она и прекрасна! – он затянулся, выпустил дым, и лицо вновь озарила улыбка.

Экран погас. Все с трудом стряхнули с себя оцепенение, словно загипнотизированные, и трагичность произошедшего навалилась на нас с удвоенной силой.

– Да… – покачал головой Морозов. – Всё-таки в голове не укладывается, что этот человек мог убить себя, да ещё таким ужасным способом.

– Смерть – итог жизни, её разгадка, – Костомаров и сложил пальцы «домиком». – По тому, как человек умирал, можно сказать, как он жил. Не стоит всё списывать на условия: из нищеты выходят и убийцы, и гении. Человеком управляют желания. Вопрос в том, чего ты хочешь сильнее – жить или умереть. Да и, знаете, Маяковский тоже заявлял: «Светить всегда, светить везде – вот лозунг мой и Солнца!». И надел деревянный бушлат в 37 лет.

– Ну вы же видели: на экране человек совершенно вменяемый, здоровый во всех смыслах, полный сил. Какая тут ещё «жажда смерти»?

Костомаров вздохнул:

– Уфф… значит, предпосылки суицидальной депрессии: прежде всего, травмирующее событие, ломающее жизненный уклад – смерть близких, предательство, трагическая любовь. Человек как бы оказывается выброшен из материнской утробы, становится беспомощным, – вернее, осознаёт свою беспомощность, тогда как прежнее ощущение безопасности и всесилия было ложным. Кризис – возможность открыть в себе скрытый потенциал. Но самоубийца, как уже было сказано, ни во что не верит. И в конечном итоге перестаёт верить в самого себя – из-за сложившейся привычки всё подвергать сомнению и развенчанию. Дух отрицания превышает некий критический порог, и в конце концов человек доходит до того, что отрицает самого себя. Это ярко воплощено Достоевским в образе Николая Ставрогина. Кроме того, жизнь-то нас как проверяет: в критический момент подсунет такой лёгенький, но в перспективе губительный выход. Ни в коем случае нельзя хвататься за эту соломинку – она гнилая. Лучше биться на воде, не ожидая помощи – авось не потонешь, и плавать научишься… Решающую роль всё-таки играет неверие, потеря духовных и нравственных ориентиров. Поэтому – бедняге кажется, что выхода нет.

– Значит, жизненная драма накладывается на некий духовный кризис?

– Да.

– А если человек себя всё-таки не убивает, преодолевает депрессию?

– Психологический кризис – состояние, при котором невозможно дальнейшее функционирование личности в рамках прежней модели поведения, даже если она целиком устраивала данного человека. Продолжая жить, в некотором смысле вы всё равно умираете. Для индивидуума с сильным духовным стержнем кризис действительно становится актом перерождения, обновления: ломка старой личности и рождение новой. Феникс восстаёт из пепла, так сказать. Но если этого не происходит по понятным причинам, человек всё больше погружается в депрессию, и тогда…