Татьяна Устинова - Одна тень на двоих

– Веник.

Кружка сквозь перчатку приятно грела руку, тепло поднималось вверх, и казалось, что ее дергает не так сильно, как раньше.

– Ну ладно!! Ну и черт с тобой!! Ну и подавись ты!.. На том свете!.. Ты еще узнаешь!.. Твою мать…

– Веник, хватит. Я все равно ничего не понимаю в цирковых представлениях. Давай говори, и я поеду.

– Хорошо, – воскликнул Веник трагическим голосом, – хрен с тобой!

Он упал на стул, со всего маху придвинулся и просвистел Данилову в лицо:

– Я был у бабы.

Такого сюрприза Данилов не ожидал.

– У какой бабы? Веник отвел глаза.

– Аська, зараза… Короче, выгнал я ее. Она ушла. А я к бабе пошел.

– К какой бабе?!

Все в том же трагическом порыве Веник схватил свой портфель, покопался в нем, вытащил какую-то газетенку, перегнутую в четыре раза, и ткнул пальцем в середину страницы.

– Вот. – Глаза он отводил и вообще пытался отвернуться.

Очень заинтересованный, Данилов приткнул свою кружку на кучу бумаг и взял газетенку.

«Любовь втроем, – было написано в объявлении, – две очаровательные девушки ищут партнера, пылкого молодого человека б.к. для совместного досуга».

– Что такое б.к.? – спросил Данилов, таращась в газету с первобытным изумлением.

– Без комплексов, – буркнул Веник.

– А ты б.к.? – осведомился Данилов.

– Ну да, – неуверенно сказал Веник, и тут Данилов захохотал так, как не хохотал никогда в жизни. Даже кружка поехала с бумаг, и он подхватил ее.

Немного кофе выплеснулось от того, что Данилов хохотал как сумасшедший, и он опять пристроил кружку на стол.

– А что такого? – задиристо спросил Веник. – Что ты ржешь? Я человек современный, пресыщаюсь быстро. Мне все время хочется чего-нибудь… надо же испытывать острые ощущения, пока еще…

– Ну, как ощущения? – спросил Данилов, перестав хохотать. – Достаточно острые? Ты пробыл там до утра?

– Да, – хмуро сказал Веник, – у меня деньги были, я сразу за ночь и заплатил…

– Ты по этому телефону звонил?

– А ты что, – вскинулся Веник, – проверять хочешь?

– Нет, – сказал Данилов, – не хочу. Что тут проверять, все и так понятно. Считай, что свои десять тысяч ты отработал. У меня еще один вопрос, бесплатный.

– Ну?

– Куда ты дел мои очки?

– Какие еще очки?

– Ты приехал ко мне, чтобы пересидеть, когда твоя Ася вернулась за вещами. Ты смотрел хоккей и взял у меня очки. Как они потом попали в мой офис?

– А-а… я же их тебе привез, когда на следующий день заезжал или через день, что ли. Ты ко мне пристал с этими деньгами, я очки на стол бросил и ушел. Я отдать хотел, а ты как начал наезжать, вот я их и бросил!

– Ясно, – подытожил Данилов, одним глотком допил кофе и с сожалением поднялся.

Уезжать – как уходить на войну – ему не хотелось. Рассказ Веника подтвердил все, о чем он уже догадался, и это означало только одно – самое худшее впереди.

– Хочешь, я тебе анекдот расскажу? – спросил он у Веника. – Институтских времен, как раз про тебя. Приходит мужик в бордель, смотрит прейскурант и видит – страстная испанка. Замечательно, думает мужик, это мне подходит. Платит денежки, поднимается в номер, глядь, а там сидит старая толстая еврейка. Где же испанка, вопит мужик, я за страсть заплатил! А бабка ему – ну, хочешь, я тебя укушу?

Веник моргнул.

– Это ты к чему, Данилов?

– К весне, должно быть, – ответил Данилов и вышел из стеклянной будочки.

В машине он сразу включил отопитель, потому что мерз все сильнее, и позвонил секретарше Ире.

– На работу можете сегодня не приходить, – сказал он, поздоровавшись, – а завтра я скажу.

– Андрей Михайлович, я звонила Сашиной маме, и она сказала, что похороны через три дня, и помощь им никакая не нужна, в смысле… в организации.

Похороны, подумал Данилов. Черт возьми, будут еще и похороны!..

– Ира, я понимаю, что вспомнить трудно, но все-таки постарайтесь. Накануне убийства я уехал довольно рано, часа в четыре, наверное.

– Да, я помню.

– Вы не помните, кто меня спрашивал в тот вечер? Кто звонил, что просил передать?

– Ой, господи, – пробормотала Ира, как нерадивая студентка, которая наконец поняла, что проваливается на экзамене, – как же тут вспомнить, когда после этого Сашу… убили! Тучков звонил, – это был прораб, возводивший апартаменты Знаменской, – из архитектурной комиссии звонил этот… как его…

– Лобов, – подсказал Данилов. Из решетки отопителя несло ровным теплом, и он грел над ней руку.

– Да-да, Лобов, точно! – воскликнула Ира радостно, и Данилов вдруг пришел в раздражение – зачем ему секретарша, которая не помнит никаких фамилий?! – Еще кто-то звонил, вот только вы ушли, но я по голосу не узнала. Я спросила, что передать, а там… ничего.