Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

Инструктор бросил на него яростный взгляд, круто повернул лошадь и поскакал галопом прямо на полицейского. Боденштайн понял, что он задумал. До леса оставалось без малого метров триста. Кампманн хотел проехать небольшой отрезок вдоль дороги, чтобы объехать забор, препятствовавший его побегу.

— Надо стрелять в лошадь! — взволнованно крикнул один из патрульных полицейских и выхватил свое оружие.

— Нет! — закричал Боденштайн.

Кампманн быстро приблизился, на его лице появилось выражение яростной решительности. Его лошадь была совершенно обессилена и близка к падению. Вероятно, еще никогда в своей жизни ей не приходилось преодолевать такое расстояние в столь убийственном темпе. Кампманн направил лошадь полным галопом на дорогу. Боденштайн, который хотел подхватить животное за уздечку, усомнился в своей смелости при виде надвигающейся на него массы весом шестьсот килограммов и в последнюю секунду одним прыжком оказался в придорожной канаве.

— За ними! — крикнул главный комиссар и вновь прыгнул в машину.

У загородного ресторана на опушке леса в это обеденное время было очень оживленно. Парковочная площадка оказалась забита. Кампманн, не снижая темпа, направился к закрытому красно-белому шлагбауму в конце улицы. Люди с испугом отскочили в стороны, когда лошадь решительно остановилась перед самым шлагбаумом. Инструктора выбросило из седла, он резко приземлился на засыпанную щебнем землю и как раз вновь поднялся на ноги, когда около шлагбаума остановилась Пия. Боденштайн выскочил из машины раньше, чем «БМВ» полностью остановился. Инструктор помчался в лес. Измученная лошадь с пульсирующими боками и выпученными глазами стояла посреди дороги. Из ресторана выбежали неизменные любители зрелищ, привлеченные суматохой.

— Вызовите ветеринара для лошади! — крикнул Боденштайн одному из полицейских и вместе с Пией бросился за Кампманном.

Тот уже исчез за первым поворотом, и Оливер побежал туда же, невзирая на боль в спине. Кампманн не должен уйти! Какое-то время они бежали вдоль широкой дороги, пока Пия не поняла, что инструктор, скорее всего, метнулся в кустарник. Чертыхаясь, Боденштайн развернулся. Как назло, в этот момент на дороге не было ни единого пешехода, велосипедиста или любителя джоггинга, который мог бы видеть беглеца. Уголком глаза он поймал движение ниже пешеходной дороги. Так и есть, это был Кампманн!

— Вон он, — сказал Оливер Пие, потом он закричал: — Остановитесь, Кампманн! Это же не имеет никакого смысла!

Инструктор никак не отреагировал на призыв и побежал дальше.

— Я попробую перерезать ему путь! — крикнула Пия и помчалась дальше по пешеходной дороге.

Боденштайн кивнул и стал пробираться через подлесок. По лицу ручьями стекал пот, мокрая рубашка прилипла к спине. Как странно, вроде совсем не жарко! Ветки хлестали его по рукам и ногам, он чуть было не споткнулся о сгнивший пень и оступился. Но это было его удачей. Прямо перед его ногами начинался крутой обрыв — и в самом низу его лежал Кампманн! Боденштайн сел на корточки и по сухой прошлогодней листве спустился вниз, на поросшие мхом обломки горных пород. Его сердце бешено колотилось, и он хватал ртом воздух, когда приземлился внизу. Но инструктору было значительно хуже, чем ему. Кампманн сидел, скорчившись, с замутненным взглядом, по лицу бежали струйки крови, он судорожно вцепился в свою левую руку, и его состояние было немногим лучше, чем у лошади, которую он оставил у загородного ресторана «Вивайде».

— Вы арестованы, — тяжело дыша, проговорил Боденштайн, — по обвинению в убийстве Изабель Керстнер.

Наплыв посетителей в «Вивайде», против обыкновения, затянулся примерно на три четверти часа. Кампманн, сопровождаемый двумя полицейскими, во избежание новой попытки побега был доставлен каретой «Скорой помощи» в больницу Хофхайма. Боденштайн поискал глазами лошадь, которую загнал инструктор. К своему удивлению, он увидел доктора Риттендорфа, который стоял у открытого багажника своего автомобиля.

— А, господин комиссар, — с иронией сказал ветеринар. — Вы арестовали вашего убийцу?

— Это мы еще будем выяснять, — сдержанно возразил Боденштайн. — Что с лошадью?

Риттендорф бросил на него взгляд, который сложно было истолковать определенно: смесь недоверия и любопытства.

— Мы отвезем старину в клинику. — Ветеринар сдвинул указательным пальцем съехавшие очки на переносицу и убрал свой стетоскоп в карман пиджака. — Я думаю, он оклемается.