Елена Михалкова - Пирог из горького миндаля

– Нет, не успел пока. Иди, патрулируй окрестности.

Сергей вышел, ступая совершенно бесшумно. При своих габаритах он умел передвигаться беззвучно, словно крадущийся кот. Илюшин, который был в два раза легче, много раз пытался ему подражать, но всегда безуспешно.

За окном стояла промозглая октябрьская ночь, и когда Бабкин вышел на крыльцо, она коснулась влажной прохладной ладонью его щеки. Он покурил на крыльце, моментально озяб, зато проснулся. Закрыв за собой дверь, Сергей постоял, прислушиваясь к звукам чужого дома. В детстве, когда он приезжал к бабушке в деревню, они иногда дежурили по ночам – ходили с самодельными колотушками, как сторожа в старину, следя, чтобы не было пожара. Огня в деревне боялись сильнее всего. Вспыхнет, перекинется на другие дома, и не успеешь обернуться, как полдеревни погорельцев.

«Колотушки мне сейчас не хватает».

Бабкин прошел по коридору, заглянул в библиотеку, осмотрел гостиную. Проверил дверь Яны на втором этаже: заперта, как они и договаривались. На эту ночь Илюшин попросил девушку перебраться в свою старую комнату. В спальню Раисы, где она ночевала прежде, можно было забраться через окно, а изображать из себя всю ночь Холмса с Ватсоном, подстерегая преступника, Макар не захотел.

В кухне Бабкин не удержался и взял из шкафа конфету. Развернул ее, стараясь не шуршать фантиком, и тут ему почудился над головой какой-то звук.

Сергей застыл. Кто-то ходил наверху, и ему даже показалось, что щелкнули выключателем. Он подождал, не донесутся ли с лестницы шаги. Но ни одна ступенька не скрипнула. Бабкин сунул надкушенную конфету в карман и двинулся к источнику звука.

На втором этаже было тихо. Свет падал из приоткрытой двери в мансарде, из той комнаты, где Раиса устроила кладовку, а если называть вещи своими именами – склад ненужных вещей. Бабкин осторожно подкрался к двери, заглянул внутрь.

Посреди комнаты спиной к нему стояла Вероника. В правой руке она сжимала короткий нож. Ее окружали коробки – завалы, нагромождения коробок и ящиков. Что-то тихо шепнув себе под нос, она сняла верхнюю с ближайшей башни и одним движением распорола полосу скотча.

Бабкин молча наблюдал. Вероника перевернула коробку, в которой оказались тетради, расшвыряла их и схватилась за следующую. Одна опустевшая коробка за другой отлетала в сторону, а содержимое сдвигалось, постепенно накапливаясь в большую мусорную кучу. Здесь были дневники, книги, сервизы, обернутые в пожелтевшую газетную бумагу, какие-то детали – похоже, от телевизора… Вероника действовала как робот. Вскрыть, вывалить, расшвырять, сдвинуть. Вскрыть, вывалить, расшвырять… Когда вокруг нее не осталось свободного места, она принялась сгружать охапками вещи обратно по коробкам, ничуть не заботясь об их сохранности. Сергей слышал, как хрустят чашки и бьются тарелки, ударяясь о дно ящика. Женщина с маниакальным упорством пыталась что-то найти.

К десятой коробке Вероника устала. Поднялась, стоя спиной к Сергею, и чем-то щелкнула. Он не сразу понял, что это зажигалка, а поняв, остолбенел. Она что, собирается все это поджечь?

Наверное, он не слишком бы удивился. Легко было представить ее стоящей посреди объятой огнем комнаты. Не факт, что пламя навредило бы этой ледяной непроницаемой красавице – быть может, она неуязвима для тепла и жара.

– Что вы делаете?

Она вздрогнула и обернулась. В одной руке нож, в другой зажигалка, глаза расширены… Впервые Сергей увидел на ее лице подобие эмоции, и ему стало не по себе. Бесчувственной эта беловолосая фея определенно не была.

Вероника молча сделала шаг к нему, и он приготовился уклоняться от удара. Черт ее знает, чего от нее ожидать!

– Я могу вам помочь? – спросил он. – Ночь уже, поздно, а вы тут одна пытаетесь справиться. Хотите, будем искать вместе?

Он забалтывал ее, но судя по всему, реплики были выбраны неправильно. Голубые глаза по-прежнему расширены, как у взбесившейся ангорской кошки, и нож на изготовку.

– Вы же понимаете, что пырнуть меня этим вашим кинжалом – плохая идея? – поинтересовался Бабкин.

Кажется, подействовало. Она опустила руку.

– Вы ударили поленом Яну? – спросил Сергей.

Вероника молча покачала головой. Ее молчание начинало его беспокоить. Она и прежде не казалась ему разговорчивой, но в ситуации, когда ее застали роющейся посреди ночи в чужих коробках, можно было бы и сказать что-нибудь в свое оправдание.

– Ничего не хотите объяснить, Вероника?