Андрей Воронин - Без единого выстрела

Это был сюрприз. В тот день, он не отдавал Чеку никаких приказов относительно Баландина, ограничившись тем, что отобрал у него отснятый материал и обозвал идиотом. Видимо, решил Канаш, мальчишка оказался самолюбивее, чем он думал: недаром же явился сюда именно в это время. Значит, решил реабилитироваться, по собственной инициативе выследив эту беспалую сволочь... "Ну-ну, - подумал Канаш, отставляя в сторону винтовку и закуривая, чтобы скоротать время. - Порыв, бесспорно, похвальный, но совершенно бесполезный. Следить-то очень скоро станет не за кем!"

Он сидел на тарном ящике, время от времени поглядывая на часы, затягиваясь сигаретой и бездумно стряхивая пепел под ноги. О том, чтобы не оставлять следов, Канаш нисколько не заботился. Ну и что с того, что приехавшие менты рано или поздно обнаружат его огневую позицию? К тому времени труп хромого уже успеет окоченеть, а Валентин Валерьянович Канаш будет лежать дома перед телевизором, глотать теплое пойло и почитывать газеты, потешаясь над наивностью тамошних обозревателей. Районные Шерлоки Холмсы могут сколько угодно делать слепки с его следов и обнюхивать брошенный им окурок. В многомиллионном городе толку от этого, как с козла молока. Даже если допустить на мгновение, что Чек приволок с собой все свои шпионские причиндалы и будет делать запись, никакой полезной информации из его записей извлечь не удастся. Это будут просто кадры, достойные того, чтобы быть вставленными в один из боевиков Квентина Тарантино, где американские отморозки почем зря выпускают друг другу мозги. Хотя, конечно, пленочку лучше будет все-таки отобрать - мало ли что... В кадр может попасть машина Рогозина, и какой-нибудь дошлый мент, не ровен час, додумается связать убийство неизвестного зека с именем президента "Эры". Это будет, конечно, бездоказательный вздор, но Рогозину подобный прокол не понравится.

Канаш сидел на ящике, курил и смотрел на площадь. Его голова торчала над нижним краем слухового окна, как перископ невиданной подводной лодки, готовящейся всадить торпеду во вражеский линкор. Уродливая и смертоносная снайперская винтовка, лишь недавно принятая на вооружение некоторыми спецслужбами США, лежала у него на коленях, и время от времени Канаш безотчетным движением поглаживал тускло поблескивающий вороненый казенник. Бывший майор КГБ Канаш даже не подозревал, до какой степени его натренированное тело профессионального убийцы стосковалось по настоящей работе, которую не могли заменить никакие упражнения в спортивном зале и тире. Он сидел, вспоминая былые лихие денечки, и не подозревал, что из окна дома напротив за ним внимательно наблюдают выцветшие блекло-голубые глаза в густой сетке морщин, близорукость которых с лихвой компенсировалась высококлассной оптикой мощного цейсовского бинокля, взятого в качестве трофея на полях сражений второй мировой.

Ни о чем не подозревающего Канаша спасла лишь давняя вражда, которую испытывала Виктория Андриановна Кублицкая, вдова генерал-майора артиллерии Кублицкого к руководству своего родного жилищно-эксплуатационного управления. Только эта вражда заставила ее позвонить не в милицию и не в приемную ФСБ, номер которой ей был отлично известен, а именно в ЖЭУ. Начальник ЖЭУ, вступивший в должность всего два месяца назад и уже подыскивавший себе более спокойное место работы, выслушав сделанное прокурорским тоном сообщение о том, что на чердаке одного из вверенных его попечению домов сидит и раскуривает, нарушая правила пожарной безопасности, какой-то бомж, устало пообещал разобраться и поспешно повесил трубку, потому что узнал голос Виктории Андриановны, донимавший его даже в ночных кошмарах. Он попытался дозвониться до участкового, потерпел неудачу и послал на чердак одного из своих лифтеров, сказав тому, что кто-то, видимо, забыл запереть дверь технического этажа. Потом у него на столе снова зазвонил телефон, сигнализируя об очередной аварии на его участке, и начальник ЖЭУ начисто позабыл и о Виктории Андриановне, и о лифтере.

Между тем Канаш докурил третью по счету сигарету и в очередной раз посмотрел на площадь через прицел винтовки. Виктория Андриановна в это время вынуждена была прервать свои астрономические наблюдения, так как с возрастом мочевой пузырь у нее сделался еще слабее, чем глаза.

На площади появился длинный золотистый "бьюик" Рогозина. Тонированные стекла салона мешали разглядеть водителя, но Канаш и без того знал, что за рулем сидит вовсе не Рогозин. Уважаемый Юрий Валерьевич в данный момент отсиживался в своем кабинете, мучимый разыгравшимся на нервной почве приступом холецистита, и с нетерпением ждал сообщения о смерти своего странного знакомого. Подумав о нем, Канаш холодно улыбнулся и в который раз дал себе слово как-нибудь на досуге разузнать, что это за "дело Свешниковой", о котором упоминал хромой.