Миша поспешно встал по стойке "смирно", опустив руки по швам и стараясь не слишком заметно улыбаться. Он прекрасно знал, что Мещеряков стал строгим для вида, и что в случае чего Илларион не даст его в обиду раздражительному полковнику.
- Однажды в студеную зимнюю пору, - пробормотал Илларион.
- Что ты там бормочешь? - сердито спросил Мещеряков, высовываясь из окна.
- Уж больно ты грозен, как я погляжу, - сказал ему Илларион.
Он стоял перед сверкающей черной "волгой" полковника такой же, как всегда - худощавый, словно высушенный нездешним солнцем, чисто выбритый, насмешливый, одетый в камуфляжный комбинезон и линялое армейское кепи, с тощим рюкзаком у ноги, с дымящейся сигаретой, которую он держал по-солдатски, огоньком в ладонь, а за спиной у него, медленно остывая после стокилометровой гонки, тикал двигателем его потрепанный "лендровер", прошедший вместе с хозяином огонь и воду, чиненный-перечиненный, некрасивый, сто раз похороненный, но все равно живой и по-прежнему надежный. Не будь в левой руке Забродова вылинявшего брезентового чехла с удочками, можно было запросто забыть, какой сейчас год, и решить, что инструктор спецназа ГРУ капитан Забродов только что вернулся с очередного задания. Мещеряков даже ощутил, как по коже зябкой волной пробежали мурашки, словно вокруг была не Москва, а набитые стреляющим железом дикие горы. Чтобы разрушить иллюзию, он посмотрел по сторонам, бросил взгляд на часы, и вид собственной руки, вместо пятнистого х/б обтянутой тонкой шерстяной тканью делового костюма, из-под которого выглядывал белоснежный манжет сорочки, вернул его с небес на землю. Полковник распахнул дверцу и выбрался на сырой асфальт, сохраняя недовольное выражение лица и всем своим видом демонстрируя неодобрение.
- Где тебя носит? - проворчал он. - Битый час торчу здесь, как последний дурак.
- Торчал бы, как умный, - невозмутимо ответил Илларион. - В чем дело, полковник? Что за пожар? Вы что, нашли этого парня?
Мещеряков сделал скучное лицо и обвел рассеянным взглядом ряды выходивших во двор окон. Илларион согласно кивнул.
- Пожалуй, ты прав, - сказал он. - Пойдем лучше в дом!
- А может быть, поедем? - спросил полковник. - Нашего приятеля все еще нет дома, так что...
- День на дворе, полковник, - напомнил Илларион. - На что ты меня подбиваешь? Время рабочее, да и вообще... А если он вернется, пока мы будем там... - Он осекся, вслед за Мещеряковым окинул взглядом задний фасад дома и закончил явно совсем не так, как намеревался вначале:
- ..там осматриваться?
Мещеряков кивнул водителю, давая понять, что поднимется наверх и, вероятно, задержится. Опытный Миша, не впервые привозивший полковника на Малую Грузинскую и хорошо изучивший все, что касалось этих визитов, за исключением разве что их содержания, глубоко вздохнул и сел за руль, приготовившись терпеливо ждать. Забродов забросил за плечо свой тощий рюкзак, поудобнее перехватил удочки и первым двинулся к подъезду. В дверях он галантно посторонился, пропуская вперед Мещерякова, который не упустил случая проворчать: "Китайские церемонии..."
Полковник снова заговорил, как только за ним захлопнулась дверь забродовской квартиры.
- Не понимаю, Илларион, - сказал он, вслед за хозяином проходя в гостиную и садясь в кресло - как всегда, именно в то, которое предпочитал сам Забродов, - что тебя смущает? Ну и что с того, что он застукает нас у себя дома? Ты что, боишься его?
Забродов скептически посмотрел на приятеля, немного подумал, решая, очевидно, прогнать полковника из своего любимого кресла или оставить все как есть, плюхнулся на диван и сразу же расплылся по сиденью в совершенно немыслимой позе, наводившей на мысль о том, что у него переломаны все до единой кости.
- Боюсь? - переспросил он. - Да, пожалуй, боюсь. Я боюсь себя и в особенности тебя, полковник. Мы с тобой слишком рьяно взялись за этого парня. Как бы не увлечься... У меня нет ни малейшего желания отправлять его на тот свет.
- Ты же сам сказал, что его угроза ввести данные в Интернет, скорее всего, ничего не стоит.
- Гм, - сказал Илларион. - Ну, полковник... Честно говоря, я даже не знаю, как реагировать... А что, кроме этой угрозы, тебя больше ничто не останавливает?
Мещеряков бросил на него свирепый взгляд, схватил со стола метательный нож и, чтобы успокоиться, принялся вертеть его в руках.
- Отлично, - сказал он. - Вот все и прояснилось. Маньяк-убийца выявлен. Спецслужбы опять демонстрируют общественности свой звериный облик... Общественность в ужасе заламывает руки и взывает к идеалам добра, справедливости и гуманизма.., а в особенности - к идеалам законности и правопорядка.
Читать дальше