Андрей Воронин - Однажды преступив закон (Инкассатор)

- Побрататься? Зачем? Юрий вздохнул.

- Не твое дело, приятель, - отрезал он. - Умар сам оставил мне этот номер, так что вынь палец из задницы и позови Умара к телефону.

- Умара сейчас нет, - ответила трубка. - Оставьте номер, он перезвонит.

- У меня нет номера, старик, - сказал Юрий. - Когда вернется Умар?

- Откуда знаю, э? - возмутился сидевший на телефоне кавказец. - Два часа, три часа.., месяц, год... Мне не сказал, когда вернется. Дела у него, понимаешь?

- Знаю я его дела. На каком вокзале его искать?

- Не знаю, дорогой. Зачем вокзал? Умар на вокзал не ходит, Умар уважаемый человек.

- Эх, ты, - сказал Юрий, - жопа с ручками. Что ж ты болтаешь-то? А вдруг я из ментовки?

Он брякнул трубку на рычаг, оставив своего собеседника размышлять над смыслом последней фразы, выдернул из прорези телефона магнитную карточку и вышел из будки, на ходу докуривая бычок. Он ненадолго задержался у коммерческой палатки, чтобы купить сигарет, и вернулся к машине. Было совершенно непонятно, что делать дальше. Можно было вернуться к Таниному дому в надежде застать там Самойлова или Разгонова, но Юрий сомневался, что те сидят и поджидают его в опустевшей квартире. Конечно, Самойлов мог оказаться там - его не могло не обеспокоить исчезновение содержанки, но Юрий решительно не мог придумать, о чем говорить с Георгиевским кавалером и лауреатом литературной премии. Вот разве что направить его на анонимное обследование в ближайшую поликлинику, чтобы не слишком распалялся, строя честолюбивые планы... А дальше что?

Строго говоря, Юрий не имел об этом ни малейшего представления. Он даже не знал, зачем отправил из города Таню. Боль и ярость, толкавшие его на поиски Умара, успели притупиться, чему очень способствовала вчерашняя ночь. Так, наверное, чувствовал себя Железный Дровосек, получив от волшебника набитое опилками атласное сердце. Мертвые были оплаканы и похоронены, и у Юрия не осталось желания удлинять список жертв этой необъявленной войны. Но что-то упорно подсказывало ему, что от его желания здесь зависит очень немногое почти ничего, если быть точным и называть вещи своими именами. За кулисами событий уродливой тенью маячил майор Разгонов - злая марионетка с деревянной головой, стащившая у кукловода ключи от балагана и на время завладевшая нитями, которые заставляют других кукол двигаться, говорить и стрелять друг в друга из картонных пугачей. Только "хлебные шарики", которыми заряжались эти пугачи, оставляли после себя настоящие дырки, из которых текла отнюдь не бутафорская кровь...

Садясь в машину, он сначала заглянул на заднее сиденье, словно ожидая увидеть там притаившегося вооруженного человека. Разумеется, там ничего и никого не было, кроме горсточки просыпанных кем-то из пассажиров картофельных чипсов, растоптанных и перемолотых в мелкую труху. Это зрелище напомнило Юрию о том, что жизнь продолжается несмотря ни за что, а внезапно заурчавший желудок выразил полное согласие с таким утверждением.

- Хорошо, хорошо, - сказал желудку Юрий, смахнул с сиденья крошки чипсов и отправился на поиски пассажира, который рискнул бы воспользоваться его услугами в качестве таксиста.

На стоянке такси он неожиданно встретил Бармалея. Тот стоял в хвосте длинной очереди, прислонившись задом к крылу своей "Волги", и мрачно курил, морщась от попадавших в лицо и за шиворот капель дождя. Юрий уже неплохо знал этого человека-медведя, и не обратил внимания на похоронное выражение его лица. Они пожали друг другу руки и успели обменяться парой ничего не значащих фраз, но тут очередь пришла в движение, и Бармалей с неожиданной прытью юркнул за руль. Юрий поднял руку в прощальном приветствии, но Бармалей опустил стекло со своей стороны, выставил голову в окошко и сказал:

- Чуть было не забыл. Тут наши ребята с бандюками связались - ну, ты помнишь, насчет крыши...

- И как?.. - с вялым интересом спросил Юрий.

- Да пока никак, - ответил Бармалей. - Обещали разобраться, но что-то мне кажется, что у них самих кишка тонка против чеченов.

- Мне тоже так кажется, - согласился Юрий. "Волга" фыркнула выхлопной трубой и подъехала вперед на пару корпусов. Юрий не стал ее догонять говорить было, в общем, не о чем. Он поймал себя на странном чувстве проблемы, которые волновали его еще вчера, незаметно отошли на второй план, и теперь казалось, что весь привычный мир отделен от него толстым стеклом, как в аквариуме. "Это не они за стеклом, - подумал Юрий, - а я. Я в аквариуме, а точнее, под колпаком, и даже не под одним, а под тремя колпаками. Один колпак - чеченцы, другой - Понтиак, а третий - родные менты в лице Разгонова, он же Кощей, костлявая сволочь, которая всю эту кашу заварила..." Он огляделся, почти уверенный, что увидит где-нибудь неподалеку либо притаившегося за телефонной будкой майора, либо внимательно приглядывающегося к нему чеченца, а то и Маныча с расквашенной волчьей мордой, но вокруг кипела обычная привокзальная суета, казавшаяся еще более оживленной из-за моросящего дождя, который заставлял людей двигаться быстрее.