Наталия Мстительная - Голубое утро

Около раковины она обнаружила свеже-раскрытую упаковку от одноразового шприца. Похоже, её забыли убрать. Там же стоял стакан воды со следами губной помады на стекле. Золотисто-коричневая помада, точь-в-точь, как блестевшая на губах y первой леди Кордивьехи.

Шприц обнаружился в смежной c кабинетом лаборатории. Он просто валялся в корзине для мусора, видимо, не предназначенной для посторонних глаз. Женщина ловко вытащила его оттуда и спрятала к себе в бюстгальтер. Ничего умнее, она придумать не смогла.

Вернувшись в гостиную, она уселась на диван, схватив первый попавшийся в руки журнал и, раздумывая, где можно провести анализ содержимого найденного шприца.

— Интересуемся проблемами шизофрении y подростков? — поинтересовался стремительно вошедший буквально через минуту Зиммельман.

Вермюлер вздрогнула и взглянула на раскрытый ею журнал.

«Хорошо ещё, что держала его правильно, a не вверх ногами», — обрадовалась женщина и тут же попыталась пофантазировать что-нибудь на предложенную доктором тему.

— Да… вот… — промямлила Вермюлер, собираясь c мыслями. — Племянник меня беспокоит…

— Что такое? — поинтересовался Зиммельман, снимая очки.

Он поудобнее уселся в кресле напротив, расслабился, откинув голову назад, и закрыл глаза, приготовившись слушать. После этого писательнице ничего не оставалось, как… рассказывать!

— Ему пятнадцать лет, — уверенно заговорила Вермюлер, хотя никакого племянника в её жизни не существовало, — и его преследуют нелепые сны.

— Что-нибудь c сексом? — устало спросил доктор.

— Нет. Но почти… — продолжила женщина. — Ему часто снится один и тот же сон. Что он спит… обнажённый… в каком-нибудь тихом месте… то на лавочке в парке… то в поле… то в ночном автобусе… в общем, в безлюдном месте… и за ним каждый раз украдкой наблюдает незнакомая девушка…

— Одна и та же? — уточнил Зиммельман.

— Нет. Разные, — соврала писательница, решив, что так будет правдоподобнее.

— Так… Потом она подкрадывается к нему, и начинается половой акт? — спросил профессор, зевая.

«Похоже, его такими историями не удивишь, но лишь бы поверил», — заключила Вермюлер, даже немного обидевшись. Она сама от себя не ожидала, что способна придумать такую сексуальную историю, a этот Зиммельман зевает!

— Про половой акт он мне не рассказывал, — мстительно ответила женщина.

— Это логичный конец его сна, — пояснил психиатр. — Случай обычный, так что не волнуйся. Не сомневаюсь, что он здоровый и симпатичный парень, совсем не урод. Ведь так?

— Да, — оставалось ответить Вермюлер.

B первую секунду ей захотелось придумать, что он горбатый и c бельмом на правом глазу, но это не выглядело бы столь пpaвдonoдoбнo, как хотелось бы, поэтому писательнице пришлось согласиться.

— Он понимает, что для начала нужно увлечь девушку, чтобы дело дошло в дальнейшем до полового акта, но именно этого он и боится. Поэтому ждёт инициативы от самой девушки.

— Это я как раз понимаю, — заявила Вермюлер. — Но почему он ждёт голый?

— Чтобы привлечь её…

— Логично, — согласилась писательница. — Но почему в безлюдном месте?

— Чтобы никто не мешал. Ты когда-нибудь видела, чтобы любовью занимались на людях?

— Не видела, — призналась собеседница. — Как всё оказывается просто!

— Просто, потому что естественно, — заявил авторитетно Зиммельман. — Разные девушки, значит, он ищет разнообразия. B разных местах — моделирует возможные ситуации в поисках оптимальной.

— Ну и ну, — развела руками писательница. — Что же ты можешь ему посоветовать?

— Взять инициативу на себя. B душе он это прекрасно понимает, но убегает сам от себя и прячется в своих мечтах, надеясь на инициативу со стороны девушки. Что, в общем-то, маловероятно. B лучшем случае это будет взрослая опытная женщина, уж никак не ровесница.

— Ну не скажи, — запротестовала Вермюлер. — Сейчас такая молодёжь пошла. Любая девушка в свои пятнадцать лет знает больше, чем я в пятьдесят!

Впервые за время разговора Зиммельман улыбнулся.

— Не волнуйся! Ему нужна невинная девушка, которая вначале «украдкой наблюдает за ним», a не кидается делать ему минет. Её сексуальные способности раскрываются лишь для него одного, a не для любого голого мужчины в парке. Ты меня понимаешь?

— Да, кажется, понимаю, — согласилась писательница, решив, что пришло время перейти к более важным вопросам, чем эта галиматья. — После этого ужасного вечера, когда убили старика, меня тоже мучают кошмары, доктор!