Николай Чергинец - Выстрел в прошлое

– Не сэрдись, что я поверил газета. Все они брехуны, не говорят правды.

– А в чем правда, уважаемый? – спросил Боб, как будто крестьянин-армянин должен был открыть ему истину.

Но тот не был склонен принимать шутливый тон, как и положено вождю племени:

– Правда – это вино и хлеб. На войне нет правды.

– Давай выпьем еще твоей правды, – предложил Богуслав. – У нас в Болгарии вино не такое сладкое, но оно тоже правда. Я вырос на винограднике.

– Молодец, – одобрил его Хачик Ованесян. – В моем селе четыре парня погибли на войне. Я ранен сюда и сюда. Мы не хотим больше стрелять, но у нас есть оружие, чтобы гнать собак от дома.

Они выпили за успех его оружия и процветание дома. Хозяин посмотрел прямо в глаза Суворову из-под морщинистых век и сказал со значением, подчеркивая каждое слово:

– Если у тебя, Марат, спросят в Москве, хочет армянин взрывать трубу или аэродром с американцами, – скажи этим людям: «Нет». Мы слушаем своего президента, и он нам говорит: «Не надо больше войны в Карабахе». Мы умеем воевать, нас боятся. Мое село больше никто не трогает. Степанакерт тоже наш. Президент будет вести переговоры с Европой, и нас все равно признают. Год раньше, год позже – не важно. Мы верим Роберту Кочаряну, я воевал вместе с ним, когда он был в Степанакерте! К нам приходят осетины, мы принимаем их как гостей, но говорим: «Нет». Чечены – «Нет». И тебе скажу то же самое слово.

– Если откроют базу, вам полегче станет, натовские солдаты будут вино покупать, – сказал Боб. – Только девушек надо от них беречь. Мы, отец, не враги англичанам, будем вместе добывать нефть. Ты же видишь, что мы приехали с английскими журналистами. Написано на автобусе: «Би-би-си». Это их радиостанция и кино про природу.

– Я видел, – сказал Хачик. – Мы не в горах живем. Это хорошо, что вы хотите работать, а не воевать. Американцы, может быть, больше порядка наведут, но Армения всегда стояла за Россию. И Кочарян всегда ваш друг. Мы ведь одной веры, – сказал он.

– Скажи, отец, – обратился к нему Марат, – а где ты видел солдат с такими знаками, как у меня? Это редкая татуировка – спецназ ГРУ.

– Четыре ваших солдата погибли в ущелье, там, – махнул он рукой, – дальше к югу, под Карабахом. Не знаю, кто их убил, все лежали вокруг костра. На них неожиданно напали. Даже оружия не забрали почему-то. Документов не было, поэтому искали отметки на теле, чтобы кто-нибудь узнал, если станут искать, спрашивать… У всех такой знак, как у тебя.

– Когда это было?

– Давно. Тогда Гейдар стал в Баку, война была. Я с сынами ходил на войну, потом вернулся с оружием, защищал село. Сынов живыми привел, – гордо сказал отец, и они выпили за здоровье его семьи.

Они собирались уходить, когда старый солдат неожиданно сказал Марату:

– Вот что, солдат, если будешь искать непримиримых людей, не спрашивай наших армян. Сейчас почти никто не пойдет против воли Еревана. Мародеры и бандиты в горах – не в счет. Ищи в Грузии. – Он неторопливо излагал свою мысль, решив ее высказать. – Я говорил: были у меня осетины, был русский. Если найдешь Зураба Гасиева или русского, которого называли «майор» и «Кожан», скажи, что был гостем в доме Хачика Ованесяна. Я не знаю тебя, но это их дело проверить человека. Все равно они не поверят никаким словам. Не погибни, сынок…

Когда подвыпившие Марат и Боб вернулись, колесо уже давно стояло на месте, все ожидали их, но были какими-то притихшими.

– Как армянин? – спросила Мари.

– Милый человек, патриарх села. Поначалу нагнал на нас страху, но когда узнал, что воевали на одной, в общем-то, стороне, угостил вином и хлебом, – отчитался Боб. – Считает, что именно в них заключена правда жизни. Очень мудро.

– Поехали, – сказала Мари.

– А что вы такие понурые? – спросил Марат.

– Да так… Немного беспокоились за вас. Эл видел, как старик взял ружье. И в винограднике была засада.

– Они не любят УНСО, – объяснил Марат. – Летчики-хохлы бомбили их в Степанакерте.

– А-а-а… – протянула Мари и замолчала.

Айчурек не выдержал тишины, заговорил:

– А колесо-то не гвоздь поймало! Пуля малокалиберная в колесе у нас…

Боб качнул головой:

– Главное, что не в голове. Значит, неслучайно мы остановились: этот армянский патриарх хотел навсегда нас прогнать со своих мест. А если надо, был готов и перестрелять, как собак.

– Суровый мужик, – поддакнул Марат. – Понравился он мне.

Вечером собрались все трое в номере у Смирнова, который был получше, поуютнее. Делились впечатлениями. В основном просто рассказывали Сергею эпизод с армянами да разговоры в машине. Смирнов целый день потратил на «завязывание полезных знакомств» для будущего бизнеса – сказывалась навязанная англичанином «дистанция».