Александр Альберт - Сенатор

На четвёртый день пребывания, освоившись, он попросил вице-президента компании, курировавшего учёбу будущих интернациональных агентов по продажам выдающейся фирменной продукции, связать его с Эдом, что тот с видимым удовольствием и сделал. Утром следующего дня крепкий загорелый американский крестьянин в холле гостиницы мял его в объятиях, удивляясь: как это он смог пересечь океан? Неужели большевики начали выпускать своих людей за границу? Четыре часа езды в «додже» Эда по надежным штатовским дорогам – и он, крестьянин по рождению, оказался в американском фермерском доме.

И здесь он нашёл ответ: очень простой, полноценный, без каких-либо признаков лжи.

Около века назад прадед Эда, немец, переплыл океан и получил от государства кусок голой степи на плоскогорье, расположенном на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Наверняка было тяжело его осваивать, но через сто лет Эд, наследник, имел уже 740 гектаров, из которых 560 были его собственные, оставленные ему отцом, остальные он арендовал. Он вырастил, а Америка выучила семерых детей: пятерых сыновей и двух дочерей.

Эд не строил ни коммунизма, ни капитализма, он об этом как о пустом не стал и говорить. Он строил свою жизнь, и государство ему в этом помогало.

– Ли, – крикнул он жене, возившейся на кухне, – а кто у нас сейчас президент?

– Я не хочу называть имя этого негодника, он опозорил всю Америку.

– Но всё-таки?

– Клинтон.

Эду шестьдесят, у него нет никаких работников.

– Зачем я буду держать бездельников? Ведь за каждый час рабочего времени я должен платить им по 2 доллара 85 центов, а с 1 сентября – уже 3 доллара 15 центов. Это единственное, что у нас растёт.

– Но как ты управляешься со всем этим один? – не поверил Летов.

– Пошли, покажу тебе моих помощников!

И он повёл Летова в просторный ангар. А в нём – техника, немыслимая для России, и трактор мощный, обутый в сдвоенные шины. Эд, увидев растерянность Летова, признался:

– Алекс, я чуть-чуть обманул тебя: мне помогает один из сыновей, Энди, который пошёл по моим стопам, но только когда я убираю урожай. Он вместе с одним доктором арендует недалеко 470 гектаров.

И ещё много чего удивительного рассказал Летову Эд.

Брянцев три дня приходил к себе в офис раньше секретаря и уходил позже неё – никаких признаков проникновения.

Он хотел сдаться, но решил скрепя сердце сделать это в четвёртый, последний, раз.

Задумка, как определить факт проникновения в его личные, можно сказать, дела, была детской: он измерял в миллиметрах расположение закладок и длину их кончиков, выходящих наружу. Все данные заносил в маленькую записную книжку, которую носил постоянно с собой.

Первой была «амбарная книга», в которую Лика заносила всё входящее и исходящее, она всегда лежала свободно на столе секретаря.

Вторым был еженедельник на столе сенатора, куда вписывалось всё что вздумается, он всегда был под рукой, на столе.

Третьей была записная книжка, лежавшая всегда в сейфе, содержащая пароли, коды и прочее, но для себя.

Четвёртым был деловой блокнот, который он держал в запирающемся ящике стола, там были тезисы для выступлений, заметки с совещаний, встреч с нужными людьми и многое другое, чего не нужно знать посторонним.

Вечером очередное ток-вшоу, снова болтовня, но он заметил одну перемену: кто-то скомандовал выпустить кусочки правды о жизни в стране. Может быть, рейтинг трепотни стал падать? Это было неожиданно для ведущих, они очень боялись переусердствовать; умение лгать под видом правды хорошо оплачивалось.

Он, занятый своими мыслями, практически не участвовал в говорильне, хотя и встречал вопросительные взгляды Димы, призывавшие вступить в полемику.

Смешно, но он ждал следующего дня, как дитя – обязательного подарка.

В начале девятого он своим ключом открыл дверь приёмной, волнуясь, достал записную книжку.

Итак, «амбарная книга», в ней пять закладок, из которых одна, отмеченная им, перемещена. Ну и что? Могла случайно задеть уборщица. Но он всё равно насторожился: в предыдущих три дня такого не было.

В кабинете еженедельник лежал точно так же, как он его оставил, а уходя, постарался запомнить. Из ящика стола вытащил специально купленную металлическую линейку и замерил: расстояние от края листа совпадало, но закладка выступала на два миллиметра больше. Волнуясь до дрожи в руках, он открыл запертый на ключ ящик стола, достал блокнот: закладка была сдвинута на миллиметр и по длине, и по выступу. Всего по одному миллиметру! Никакая уборщица в стол попасть не могла!