Александр Альберт: Сенатор

© Александр Альберт, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

Залетаев Альберт Вениаминович (литературный псевдоним Александр Альберт), во время оккупации находился в селе Дегонка Барятинского района Калужской области, там же в шесть лет пошёл в школу. В 1950 году вместе с родителями переехал в г. Киров Калужской области. По окончании 8-го класса школы № 2 поступил в Ростовское мореходное училище, которое окончил в 1958 году, и был направлен на работу в Управление экспедиционного лова г. Риги Латвийской ССР. Работал матросом, боцманом, вторым помощником капитана. После тяжёлой болезни вынужден был уволиться и переехал в г. Ростов-на-Дону. Работал на СРЗ «Красный Дон», тогда же поступил на судомеханический факультет Одесского института инженеров морского флота. В связи с Карибским кризисом в 1962 году был призван на службу в ВМФ, в г. Севастополь, демобилизован в 1966 году. Старший лейтенант запаса. С 1969 по 1985 год работал в Ростовском ЦПКБ Министерства морского флота ведущим конструктором, завотделом. С 1985 по 1992 год – в НПО «ДОН», начальником ОПКБ с ОП. Изобретатель СССР, имею около 50 авторских свидетельств на изобретения.

– Ну и рожа! И как можно с такой рожей к людям выходить? – Сенатор Брянцев с ненавистью глядел в зеркало, откуда на него смотрело вполне приличное лицо пожилого человека, слегка обрюзгшее, слегка с мешками под глазами, с не совсем свежей кожей и слегка нездоровым румянцем.

Сенатор умылся, потрогал суточную щетинку, но бриться не стал: нынче в моде быть заросшим. Снова вгляделся в своё отражение – сойдёт!

На кухне тренькнул дебильник (так сенатор окрестил мобильный телефон сразу после его появления в широкой продаже). Брянцев поднял старенькую надёжную «но-кию», нажал кнопку приёма, прислонил к уху.

– Алло! Александр Михалыч?

Началось! Сенатор узнал задыхающийся голос Димы Жукова.

– Слушаю тебя, Дмитрий. Что случилось?

– Александр Михалыч, дорогой, выручайте! Скопинцев заболел, а без него моё ток-шоу накроется.

– Ну и как я его заменю? Ты же знаешь, он в другом комитете работает, мы не пересекаемся.

Скопинцев, коллега, руководил комитетом по финансам, а он, Брянцев, работал в комитете по транспорту.

– Александр Михалыч, дорогой, я же знаю, вы любой вопрос поднять можете. Я ещё по ходу немного скорректирую. Очень прошу, Александр Михалыч!

– Ладно, Дмитрий, буду. Всё как обычно?

– Да, конечно, спасибо огромное! – Он хотел сказать что-то ещё, но сенатор не стал слушать, выключив игрушку.

Ежедневные толковища – сенатор придал им некую русскость, называя «ток-вшоу», – стали модными на всех каналах; слушателям и зрителям изо всех сил внушалось, что происходящее на них волшебным образом влияет на жизнь страны.

На 10.00 назначено заседание; он просмотрел листок с программой сегодняшнего дня – его вопросов нет, следовательно, и готовиться к нему не надо. А может, отпроситься? Позвонить в секретариат? Нет, не стоит, совестно не ходить на это за такие деньги!

Он тяжело вздохнул и принялся облачаться по протоколу.

Сенатором он стал недавно, четыре месяца тому назад, о причине перемещения мог только подозревать, но догадываться не хотел: само когда-нибудь всплывёт.

За это время он успел познакомиться только с половиной членов верхней палаты парламента и сделал вывод, что многие из этих знакомых оказались здесь так же, как и он, внезапно. Но никто из них – ни разу! – даже не намекнул на причину.

Размышляя, он спустился к подъезду правительственной гостиницы, где жил в ожидании квартиры, сел в поданный автомобиль с мигалкой и поехал по запруженной транспортом улице справлять конституционные обязанности.

В самом начале он пытался отказаться от машины, доказывая, что вполне и даже быстрее мог бы добираться на метро, например, но получил вежливый нагоняй от секретаря и категорический запрет на вольности в перемещениях.

Заседание прошло буднично, без сбоев, вопросы решались быстро, за пять-восемь минут, без споров и разногласий. Его поначалу коробила эта будничность, и он пытался оживить процесс принятия решений, как это делал раньше в своей деятельности, но смирился, получив настойчивый запрет на самостоятельность. Под предлогом, кстати, государственной важности решаемых вопросов.