Наталья Беглова - Город изгнанников

– Проходите, пожалуйста, и садитесь. Сейчас только закончу поливать свой фикус.

Арина села на стул, стоявший около большого письменного стола, и огляделась. Несколько лет подряд она приходила в этот кабинет на занятия французским языком. Но сейчас скучный класс с несколькими рядами парт было не узнать. Офис начальника кадров напоминал небольшую теплицу – столько здесь было комнатных растений. Кондратович тем временем закончил поливать дерево, вынул из кармана платок, тщательно вытер руки, а уже потом подошел к Арине.

– Давайте знакомиться. Меня зовут Геннадий Кондратович. Вчера я не смог с вами встретиться, были срочные дела в пале. «Пале» – так мы основное здание называем – Palais des Nations [9]. Не говорить же «дворец». А что? Может, и неплохо бы звучало: «пошли, перекусим во дворце», «тебя вызывают на ковер во дворец». Я так понимаю, что вы Арина Родионова, призванная к нам в качестве скорой помощи.

– Очень приятно. Геннадий, а как по отчеству? – Арина пожала протянутую ей руку. Рукопожатие Геннадия было энергичным и крепким.

– Какие отчества между почти соотечественниками? И по возрасту я хоть и старше вас, но ненамного. Так что оставим церемонии.

– Да тут просто оранжерея! И так все замечательно растет. У вас явно «зеленая рука»! А почему вы назвали вот то дерево фикусом? Разве это фикус? У нас в Москве они совсем другие – с большими овальными листьями. А это больше похоже на березу.

– Семейство фикусов очень разнообразно, я вам как-нибудь лекцию на эту тему прочитаю. Но сейчас, извините, некогда. У меня через полчаса совещание у шефа. Так что давайте быстренько все обсудим, что вас касается. Хотя, собственно, я не очень представляю, чем вы будете заниматься? Как вы мыслите себе вашу работу?

– Я хотела узнать, есть ли у вас списки людей, которых вы будете увольнять в ближайшее время?

Кондратович явно замялся.

– Списков нет, есть наметки, соображения.

– А вы не собираетесь увольнять некоего Салема Атвана? – Арина забросила пробный шар.

– В принципе следовало бы. Научный работник он никакой. Мы как раз вчера обсуждали эту проблему. В этом месяце нужно кого-то уволить из этого отдела. Решили его пока не трогать. Будем увольнять в последнюю очередь. Не возвращаться же ему сейчас в Сирию.

– И кто же намечен вместо него? Раз было совещание, значит, уже появилась кандидатура. – Арина продолжала наступление. – Я здесь затем, чтобы помогать тем, кого увольняют.

– Вы знаете, эта информация конфиденциальная. Я должен посоветоваться с начальством: имею ли я право вам ее сообщить. – Кондратович не собирался сдаваться так просто.

Он предложил, чтобы Арина осмотрелась, познакомилась с людьми – он упомянул имена несколько русских сотрудников, – и пообещал встретиться с ней в ближайшее время еще раз. Он также посоветовал заняться оформлением пропуска, освоиться на рабочем месте, вызвать ребят из группы компьютерной поддержки, чтобы они все наладили и дали доступ к программам и внутренней электронной почте.

Распрощавшись с Кондратовичем, Арина спустилась на первый этаж, где находился кабинет заместителя Батлера. Гилмор показался Арине совсем молодым человеком. И лишь когда он, подойдя к ней, пожал руку, она поняла, что Гилмор скорее моложав, чем молод. Впечатлению моложавости способствовала худощавость, невысокий рост и темные, без проблесков седины, волосы. Они еще больше подчеркивали очень светлый, почти белый, цвет кожи. Такими же черными, как волосы, были и усы, придававшие его интересному лицу оттенок франтоватости. Он явно был в хорошей физической форме. Об этом свидетельствовала подтянутая спортивная фигура. Это чувствовалось и по тому, как легко и быстро он передвигался по комнате, по тому, как прямо держался и как энергично жестикулировал.

Разговор он повел тоже в весьма энергичной манере.

Гилмор четко и сжато сформулировал основные задачи комиссии, объяснил, что он, как заместитель, вынужден заниматься всеми вопросами, но главные его усилия сосредоточены на научно-исследовательском направлении.

– Странно, если это такая серьезная проблема, затрагивающая столько стран, почему же сокращаются ассигнования на исследовательские программы?

– Я не буду рассказывать вам о кризисе, я думаю, вы не хуже меня знаете, какой ущерб нанес он экономикам всех стран. А когда нечего есть, о науке не думают, – грустно усмехнулся он. – Конечно, я преувеличиваю. Ни вашей стране, ни нашей не грозит голод. Но, тем не менее, ассигнования на науку катастрофически урезаются во всем мире. Как ни странно, но этот процесс начался еще до кризиса. И причина очень простая – исчезло противоборство между нашей страной и вашей.