Ирина Зарубина - Запретное кино

Все тело дрожало противным киселем. Зуб на зуб не попадал.

Клавдия поняла, что сейчас ее вырвет. Она сцепила зубы, замотала головой, крепко зажмурив глаза.

Надо было все сразу же выключить. Надо было выбежать на улицу и дышать, дышать, дышать…

Она услышала, как кто-то засмеялся из компьютера. Решила, что все это шутка и открыла глаза.

И увидела, как от тела девушки отделилась голова. На полу уже валялись отчлененные руки и ноги.

Она схватила монитор руками и встряхнула его.

Экран погас. Но не потому, что монитор выключился. Просто кончился этот жуткий ролик.

— Вы у меня попрыгаете. Вы у меня посмеетесь, сволочи, — шептала Клавдия. — Я вас поймаю, негодяи.

Экран снова вспыхнул.

Начался новый ролик.

Что-то остановилось в Клавдии. Она смотрела теперь на экран сухими, трезвыми, почти равнодушными глазами. В этих глазах была только ненависть.

Снимали откуда-то с высокого места.

Улица, двор, видно, раннее утро. Возле подъезда стоит, прислонившись к дереву, человек. Мимо проходят люди, не обращая на него внимания. Потом человек посмотрел на часы. Пнул ногой консервную банку. Снова прислонился к дереву.

Эта запись шла без звука.

Без звука проезжали машины, безмолвно разговаривали люди, беззвучно открылась дверь подъезда и из нее вышел мужчина.

Человек оторвался от дерева, что-то спросил у мужчины, потому что тот обернулся.

И потом мужчина упал.

А человек, который стоял у дерева, подошел к нему и… (тут камера резко наехала) выстрелил лежащему в голову.

Клавдия вскочила.

Дальше нечего было смотреть. Экран снова погас.

А дальше и не надо было смотреть.

Клавдия увидела заказное убийство. И стрелял, конечно, не Семашко.

— Ничего, скоро суббота, — повторяла Клавдия. — Скоро поедем на Горбушку.

— Я ни разу там не была, — сказала Ирина.

— Ты многое потеряла.

— Но там пираты, — как барышня гусара, испугалась Ирина.

— Надеюсь, — загадочно улыбнулась Клавдия. — Надеюсь, там настоящие пираты. И мы с тобой их найдем.

Видеоролик с утра был показан Малютову, тот почесал затылок и признал:

— Ты права, Дежкина, ты, как всегда, права. Выходит, твой прокол? — тут же попытался он снизить уровень похвалы.

— Я не отказываюсь. Жаль вот Семашко…

— Нечего его жалеть. На нем других дел — мало не покажется.

— Это, во-первых, еще надо доказать, а во-вторых, смерти он все равно не заслуживал.

— Может, еще как заслуживал, — махнул рукой прокурор. — Все, иди, дело возвращаю тебе.

Клавдия и сама понимала, что ей придется начинать все сначала.

— Виктор Иванович, а как по поводу Интернета?

— Подумать надо. Тут и не знаешь, как за это взяться. Я еще с таким не сталкивался.

— Ну так надо начинать!

— Подумаем, подумаем. Иди.

Пока видеоролик будет крутиться в лаборатории, а та попытается вытащить из него портрет убийцы, Клавдии приходилось сидеть в кабинете, попивать чаек и заниматься своими будничными делами. Их у Дежкиной было, как всегда, невпроворот. Но мысли будничными не становились. Они вертелись в голове самым лихим музыкальным клипом: ничего не понятно, но ужасно занимательно.

— Клавдия Васильевна, я тут думала про Сафонова, — подала голос Калашникова.

Клавдия выключила видеоклип. Ну как она сама могла забыть?! Хотя столько всего навалилось.

— И что ты придумала?

— Да ничего особенного. Я просто заметила одну странность.

— Какую странность?

— Да вот, в его деле. — Она вынула из папки отпечатанные с компьютера листки. — Помните, он до войны был зубным техником?

— Ну.

— До войны.

Черт побери, а девчонка делает успехи!

— Ну-ну, — тихо сказала Дежкина, стараясь не спугнуть.

— А недавно мы с вами с одним старичком познакомились, тоже зубной техник. До сих пор коронки ставит и мосты.

— Да, было.

— Вот я и подумала — дело-то прибыльное. И возраст этому делу не помеха. Зубные техники всегда хорошо жили. Я и решила — были, были у старичка деньги.

Нет, сорвалось-таки, внутренне подосадовала Клавдия.

— Ты все об ограблении?

— Ну да.

— Не получается, — развела руками Клавдия. — Ты знаешь, что такое зубной техник?

— Ну конечно.

— Нет, я не вообще спрашиваю, а подробности.

Ирина прикусила губу. Подробностей она не знала. Пока что ей это, слава Богу, не понадобилось — вон зубы какие, «Бленд-а-мед» отдыхает.

— Так вот, Ириша, это целое производство. Формы, печки, инструменты, материалы… А ничего этого в доме старика не нашли.