Ирина Зарубина - Запретное кино

Поэтому, вдохнув поглубже воздух, Клавдия набрала пароль и стала ждать.

Компьютер был, конечно, слабоват, видеофайлы загружались долго. Клавдия успела даже сходить на кухню и проследить, чтобы не сгорели пирожки.

Семья осуждающе посмотрела на нее. Разумеется, она настрого приказала никому не заходить в комнату, сославшись на служебную тайну. Особенно тоскливыми были глаза у Федора.

На сегодня хватит времени посмотреть только десять — пятнадцать роликов, подумала Клавдия. И понимала, что все это страшная, невыносимая работа, что и одного бы с нее было достаточно.

Но снова задала себе вопрос — это по делу? И с внутренним тяжким вздохом ответила — да. Только по делу.

Первым был ролик, который прокрутили почти все каналы телевидения — расстрел в Чечне. Только здесь все было подробнее и крупным планом.

Противное зрелище. И это в России конца двадцатого века.

Генеральная прокуратура тогда завела по этому поводу уголовное расследование, но все так и повисло в воздухе. Кто пошлет в Чечню следственную бригаду, если там воруют и куда менее заметных людей?!

Потом прошло несколько роликов про разные казни в каких-то то ли латиноамериканских, то ли юго-восточных странах. Качество изображения было ужасным, но Клавдию это как раз не волновало. Она, сцепив зубы, смотрела, как погибают люди. Возможно, преступники, злодеи, а возможно, невинные, но и это не имело значения — равнодушный монитор показывал смерть людей.

На седьмом или восьмом ролике Дежкина решила, что вообще зря затеяла весь этот тайный просмотр. На сайте были кинокадры, которые так или иначе мелькали в документальных фильмах на экранах телевизора. Она бы и прекратила это само издевательств о, если бы не помнила о демо-ролике, том самом, который снился ей почему-то уже почти полгода.

— Ма, я спать собираюсь, — осторожно постучал в дверь Макс.

— Хорошо, еще полчасика, — ответила Клавдия через дверь.

Она была уверена, что на большее ее не хватит.

Но как только шаги Макса стихли, на экране возник какой-то кривой кадр. Сначала было темно и непонятно, что и где происходит. Потом Клавдия рассмотрела, что это как будто чердак. Ряды толстых деревянных балок, слуховые окна и пол, на котором множество следов.

Посреди чердака стоял стол, который долгое время был центром внимания телеоператора. Он обходил его то слева, то справа, водя дрожащей камерой по металлической столешнице. Клавдия рассмотрела, что стол — медицинский, может быть, хирургический. От его стерильной пустоты и мерцания в слабом свете становилось особенно жутко. Камеру явно держал кто-то неумелый, так снимают домашнее видео.

Но потом оператор отодвинулся вглубь, оставив в центре кадра все тот же стол, Клавдия вдруг услышала:

— Можно?

Это прозвучало за кадром по-русски. И очень отчетливо. Мужской голос.

Другой голос ответил что-то неразборчиво.

Клавдия только тут опомнилась и остановила изображение — надо было это записать на компьютер.

Она запустила запись и снова включила изображение.

На экране возникли две фигуры — скорее всего, мужские. Лиц видно не было — трикотажные шапочки оставляли открытыми только рот и глаза. Эти двое неловко приблизились к столу и поставили на него чемоданчик. Потом почему-то поклонились камере и снова ушли за кадр.

Камера приблизилась к столу, но ничего особенного не рассмотрела — чемоданчик как чемоданчик.

И тут снова появились двое в черном, но теперь они вели кого-то под руки. Это была девушка, и совершенно голая.

Ей помогли лечь на стол. И стали привязывать ее руки и ноги. Девушка спокойно приподнимала голову, чтобы наблюдать, как скручивают веревками ее конечности.

Камера снова приблизилась. И снова мужской голос произнес:

— Скажи что-нибудь.

— Привет, — сказала девушка. — Меня зовут Света.

Тут камера опять отъехала. Двое в черном склонились к девушке, что-то говоря ей. Один из них раскрыл чемоданчик и достал оттуда шприц.

— Ну ты чего? — спросила девушка.

Тогда один прижал ее голову, а другой впрыснул что-то в руку.

Девушка еще немного пошевелилась и затихла.

Клавдия даже не заметила, что вцепилась в подлокотники кресла, словно ее могло выбросить.

— Сейчас мы ей удалим аппендицит, — сказал в камеру один черный.

И сразу после этих слов, достав из сумки скальпель, полоснул девушку по животу.

— Э, э, э! — пробормотала Клавдия.

Кровь хлынула на железный стол.

Клавдия отвернулась.