Наталья Карабаджак - Мимикрия жизни

В таких размышлениях я пребывала после общения с шефом, когда вспомнила, что хотела позвонить «замначу». Он был у себя в кабинете, причем, наверняка, за столом, так как трубку поднял очень быстро.

– Трудишься? – уточнила я.

– Ты ж не захотела развлечься, – по этой фразе я поняла, что в кабинете он один.

– Виталий, у меня к тебе просьба. Я вам поручение подготовила. Ольга Васильевна его уже с курьером отправила. С минуты на минуту оно, наверняка, ляжет тебе на стол. Поручение по сбору характеристик на Вальева, по сегодняшнему убийству…

– Убийству? – вкрадчиво уточнил Виталий.

– Ну, хорошо, самоубийству, хотя и двойное убийство на лицо – согласилась я с оговоркой. – Все равно бумаги собрать надо, даже если дело закрывать.

– А ты не собираешься его закрывать? – не унимался Виталий.

– Слушай, не придирайся к словам. Я выполняю то, что на моем месте сделал бы любой следователь!

– Хорошо, хорошо. Только не нервничай, – сжалился надо мной Виталий. – В чем просьба-то твоя?

– Поручи это Пионеру, то бишь стажеру вашему – Игорю. И пусть он не только бумажки-характеристики соберет, но и с людьми поговорит: на работе с коллегами, дома – с соседями, с друзьями, их, кстати, установить надо. Пусть мальчик постарается. И как на лекции все пусть фиксирует у себя в блокноте, а потом ко мне на доклад, лично. Хорошо?

– Конечно. Этот стажер только рад будет тебе услужить. Каждое твое слово на лету ловит. Удивляюсь, как это он до сих пор к тебе в прокуратуру от нас не сбежал. Как тебе удалось, так его приручить? – в голосе Виталия чувствовалась улыбка.

– Просто надо уметь работать с молодым, подрастающим нам на смену, поколением, – также не без улыбки ответила я.

– Ах, вот как! Мы, значит, сначала должны их научить уму-разуму, а потом еще и должности свои уступить? Прекрасная перспектива, – иронично закончил Виталий.

– Ну, ты то без работы не останешься. Слышала, тебя в область зовут.

В трубке молчание.

– Чего молчишь? – спросила я нерешительно.

– Просьбу твою выполню. Пока.

Раздались гудки, а я в недоумении. Что я такого спросила?

Положив трубку, я отдернула руку от телефона, как ошпаренная, потому что он внезапно снова зазвонил. Господи, второй раз за день я вздрагиваю от телефонных звонков! Может быть, стоит начинать лечить нервы? Однако мое беспокойство звонком оказалось пророческим и весьма обоснованным. Подняв трубку, я услышала голос, от которого меня бросало и в жар и в холод одновременно. Лавров! Начальник следственного отдела областной прокуратуры. Мой непосредственный куратор. Он был не только профессионалом до кончика ногтей, следователем от Бога, но и суровым начальником.

Как правило, я избегала встреч с ним, и не я одна, все следователи области. Огрехи каждого он помнил долго и не упускал возможности ерничать по их поводу.

Если возникала необходимость продления в области сроков следствия, то все следователи старались попасть к прокурору, а не к его заму Лаврову, который придирался не только к юридическим формулировкам в постановлении, но и к языковой грамотности и мог вернуть бумаги на доработку из-за какой-то запятой! Лавров был грозен и, если его боялись мужики-следователи, то мне сам Бог велел дрожать, что я и делала даже тогда, когда слышала его голос в трубке телефона. И расстояние в этом случае было бессильно.

Помню, как я впервые продлевала у него срок по делу. Я дрожала, как осиновый лист на ветру, и это было заметно невооруженным глазом. Мне до сих пор кажется, что именно эта дрожь меня, как ни странно, спасла. Он ее заметил и сжалился. Продлил срок без каких-либо нотаций, хотя в постановлении, наверняка, имелись ошибки, учитывая, что я пол ночи его перепечатывала, пока, наконец, в четвертом часу не плюнула на всё и не позволила себе поспать хотя бы пару часов, чтобы на утро вид иметь более-менее приличный. Надо оговориться, что Лавров тогда даже сделал мне комплимент. Он сказал: «Учитывая, что мы с Вами накануне женского праздника, – действительно, приближалось 8 Марта, – и передо мной красивая женщина, то я продлеваю Вам срок следствия, но старайтесь в будущем оформлять постановления аккуратнее». Комплимент, конечно, был весьма сомнительным с точки зрения моих профессиональных способностей, но зато моим женским ушам было лестно услышать то, что они услышали. Я весь день после слов Лаврова ходила королевной, пока не посмотрела на себя в зеркало и поняла, что он пожалел во мне не только следователя…