Ирина Зарубина - Приговор без суда

— Дюков.

— Позовите его сюда, пусть сам скажет, — демонически расхохотался Сапожников. — Никогда не поверю, никогда. Где он? Его тоже арестовали?

— Да.

— Так давайте его сюда. Сами увидите, все станет на свои места. — Он даже вскочил с табурета. — Он мне этого сказать не сможет, ха-ха-ха… Он… Да вы что! Где Петька?!

Клавдия вперила взгляд в Сапожникова, и тот постепенно затих. Что-то недоброе, страшное уловил он в этом взгляде.

— Что? — спросил он через минуту. — Что с Петькой?

— Николай Андреевич, успокойтесь. Сядьте. Дюкова два часа назад убили.

Сапожников стал опускаться на табурет, но почему-то не попал на него своим внушительным задом, а всей тяжестью рухнул на бетонный пол и захрипел.

Ирина с Клавдией бросились к нему, стали тормошить, отпаивать водой, потом позвали врача.

И тот, осмотрев больного, тихо сказал:

— Злодеи вы. До инфаркта довели человека.

Сапожникова уже давно увезли в реанимацию, а Клавдия с Ириной все сидели в комнате для допросов и молча смотрели в разные углы.

Для одного дня, для каких-нибудь четырех часов событий было более чем достаточно.

Клавдия никогда серьезно не верила в приметы, но сейчас ей было не по себе. Хотя закономерность еще не прослеживалась, но получалось что-то несусветное. Уже второй человек из простенького дела если и не мертв, то и не совсем жив.

— Знаешь что, — сказала Клавдия Ирине, — пусть Игорь займется этим Федоровым. Я что-то боюсь.

Калашникова не удивилась. Похожие мысли пришли и ей в голову.

Она вышла в коридор, позвонила от дежурного, и через пять минут пришел Игорь.

Раскрыл блокнот и приготовился читать свои заметки.

— Допросили шестерых. Пока никаких ниточек. Правда, я говорил только с двумя…

— Это сейчас подождет, — сказала Клавдия. — Давай-ка, Игорек, бери ордер, людей и скачите за Федоровым. Вот тут все его данные. Вези его в прокуратуру. Мы с Ириной поедем туда.

— А что, его еще не взяли? — удивился Игорь.

— Нет. Во всяком случае, в деле об аресте ничего. Впрочем, на всякий случай позвони в районную прокуратуру. Может, опять накладка.

— Накладка?

— Ну, не важно, — остановила любопытство Игоря Дежкина. Ей сейчас не хотелось пересказывать допрос Сапожникова с его печальным результатом. — Давай, Игорек, действуй.

Игорь пожал плечами и вышел. Клавдию он не видел такой никогда.

— Ну, Ириша, тронулись?

— Тронулись, — ответила Калашникова, и Клавдия услышала в ее ответе недвусмысленный намек.

…И главное, что Клавдии ничего в эту ночь не снилось.

У Дежкиной была такая примета, не примета, а скорее верный предвестник неприятностей: как приснится какой-нибудь мерзкий сон, так наутро жди бед.

А сегодня Дежкина спала как убитая. Вчера до глубокой ночи сидели на совещании в Генеральной прокуратуре. Переливали из пустого в порожнее, слушали отчеты, доклады, прения, скучали, шептались, решали кроссворды и рассказывали анекдоты.

В последнее время Клавдия что-то начинала недолюбливать собственную работу. Причин было много. Но главная, если можно так выразиться, синоптическая — слишком переменчивый ветер. И сильный к тому же.

Вчера боролись с националистами, сегодня с коммунистами, завтра хватались за олигархов, послезавтра за коррупцию в Кремле, но ничего до конца не доводили. Собственная работа ей напоминала уже ресторанную. На подхвате у официанта.

— А скажите, батенька, фазанчики у вас свежие?

— Как раз сегодня завезли. Ванька, сбегай, принеси.

— А устрицы?

— Только-только из воды. Ванька, покажи.

— Семга имеется?

— Всенепременно, в любом количестве. Ванька, где семга? Чего еще изволите?

Только где-то наверху решают бороться с чеченскими террористами, а мы уже давно комиссию создали, с мафией — а у нас оперативный центр и куча циркуляров, с финансовыми злоупотреблениями — а мы как раз сегодня совещание по этому поводу, с экстремизмом — всенепременно, у нас уже план разработан. Чего еще изволите?

И следователи во всех этих кампаниях были на подхвате.

Это страшно отвлекало. Раскрытых дел становилось все меньше, а шума все больше.

Иногда Клавдия просыпалась по утрам и не хотела идти на работу.

— Сходим к Малютову? — спросила Калашникова, когда вошли в прокуратуру.

— Сходим, — нехотя согласилась Клавдия. — Только сначала чаю выпьем.

Они сели в кабинете, заварили крепкого чаю и снова замолчали.

— Нет, это ерунда! — вдруг хлопнула ладонью по столу Калашникова. — Это какая-то полная ерунда на постном масле. С какой такой радости или гадости мы с вами как в воду опущенные? Подумаешь, и не так бывало.