Ирина Зарубина - Приговор без суда

— Не-е, — протянул Сапожников, — это не преступление. Это так, по дружбе.

— Тем более. Итак?

— Мы поехали на картошку, а там ребята с параллельного курса. Знаете, всех на картошку гоняли. Нас повезли под Рузу. Места — чудные. Бывали? Там еще дом отдыха актеров и композиторов, так мы там…

— Погодите, — остановила Клавдия. — Это когда было?

— В… дай бог памяти, в семьдесят восьмом году. Да. Точно, я в семьдесят восьмом поступил.

— То есть, вы познакомили Дюкова и Федорова двадцать лет назад? — спросила Клавдия.

— Ну да. Когда в «железке» учились.

— Где?

— В железнодорожном институте.

— И Федоров учился?

— Вадик? Учился.

— И Дюков учился?

— И Дюков.

Клавдия откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

— А как хорошо начали, Николай Андреевич, — укоризненно произнесла она. — Виноват, дескать, но не преступник. Я уж было вам поверила.

— А что? — еще громче задышал Сапожников. — Я правду говорю.

— Нет, не правду. Дюков в институте не учился.

Сапожников так и остался с открытым ртом.

— Как это? — сказал он. — Как не учился? Учился. Можете проверить. Мы вместе поступали.

— Проверим, — кивнула Клавдия. — А вы продолжайте.

— А чего продолжать? Вы спросили, я ответил.

«Действительно, — подумала Клавдия, — чего я от него хочу?»

— А чем сейчас занимается Федоров? — вставила Ирина.

— Вадька? Вадька кинорежиссер.

— Это что, у вас в «железке», как вы выразились, он на факультете кинорежиссуры учился? — иронично поинтересовалась Калашникова.

— Так он бросил потом, в «кулек» ушел.

— «Кулек» — институт культуры? — перевела Клавдия.

— Да.

— И там уже стал режиссером?

— Нет. Он потом кооператором стал, джинсы варил, а потом стал кино снимать.

— А, ну тогда понятно, — сказала Клавдия. — И что же он снял?

— Да вы не видели, — погрустнел Сапожников. — Разве теперь кто-нибудь смотрит российское кино? Один Михалков и остался. Подмял под себя всех. Он и в Канны, он и Оскара. В Каннах провалился…

Клавдия улыбнулась.

— Вы с Федоровым недавно виделись, — сказала она. — На этой неделе.

— Откуда вы знаете?

— Фестиваль в Каннах только-только начался. Это Федоров с вами болью делился?

— Он, — согласился Сапожников.

— А с Дюковым он когда встречался?

— Так мы как раз втроем и сидели.

— И заказ на убийство Дюков получил тогда же?

— Ч-ч-то? — еле выдохнул Сапожников.

— Заказ, — повторила Клавдия.

— Вы сказали — убийство?

— Я сказала — убийство. А вы не знали? — улыбнулась она.

— Про убийство? Нет, не знал. А кого убили? Вадьку?

Клавдия громко сглотнула, даже Сапожников это услышал.

Она часто попадала в дурацкие ситуации, частенько чувствовала себя в театре абсурда или в какой-то неостроумной пьесе, так называемой комедии положений, но всегда была в таких случаях сторонним наблюдателем, а сейчас оказалась в самом центре событий, почти что ощущала на голове тяжесть шутовского колпака.

Дело в том, что Сапожников не притворялся, Клавдия такие штучки понимала сразу. Сапожников действительно ничего не знал об убийстве.

И вообще весь его рассказ мало походил на сговор матерых убийц. Встреча старых однокашников — не более того.

— А почему вас арестовали, Николай Андреевич? — наконец спросила она.

— А кто его знает, разве у вас объяснят? Схватят человека и все. Вы первая меня хоть о чем-то спрашиваете.

Клавдия заглянула в дело — постановление о задержании выдано в районной прокуратуре. Выдано позавчера. Больше никаких следственных действий с Сапожниковым не проводилось.

Что за чертовщина? Дюков уже отдал богу душу, а этот сидит тут ни сном, ни духом. Они что там, в районке, спят все?

— Ну так вот… — Клавдия решила, что продолжать допрос все равно надо. — Ваш знакомый Дюков… кстати, это он?

Она показала фотографию Сапожникову.

— Он.

— Совершил убийство Севастьянова. Заявил на допросе, что заказ на убийство сделал Федоров, а с ним его свели вы, Николай Андреевич. Хотите прочитать своими глазами?

Теперь пришло время Сапожникову долго и громко глотать и дышать паровозом.

— Петька убил Димку Севастьянова? — наконец произнес он. — А Вадька заказал? Вы что, с ума сошли? Он чего, рехнулся? — поправился тут же Сапожников. — А ну позовите его сюда, пусть он мне это в глаза скажет.

— То есть ничего этого не было? — спросила Калашникова, которая тоже мало что понимала.

— Да они друзья не разлей вода. Димка у Вадьки в картине снимается… снимался. Нет, погодите, что, правда убили? Кто?