Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

— Давай сядем, — предложила я.

Мы подошли к столу. Совсем рядом по камням журчал мутный от талого снега ручей. Я расстелила скатерть в зеленую с белым клетку, и мы выставили на стол корзинки.

— Что я думаю по этому поводу… — Я раскладывала винегрет по двум бумажным тарелкам и рассуждала: — Если ты видела, как человек проводил свое свободное время, ты знаешь, что было для него важно.

— Ага, — ответила она, глядя на свои контейнеры.

Большой ложкой Элизабет принялась вычерпывать свое табуле. Оно выглядело как что-то среднее между птичьим кормом и той гадостью, что кладут в клетки диким кошкам в денверском зоопарке. Из вежливости я попробовала немного и продолжила:

— Так вот, для него была важна его практика и деятельность, например, в Обществе Одюбона. — Глубокий вдох. — Что еще? Завещать свое тело науке?

Она потрясла головой (рядом с ее завитушками жужжала пчела) и тактично ответила:

— Да, он был донором органов.

— Я слышала, как ты ссорилась по этому поводу с Визи.

Элизабет сморщила носик:

— Она — та еще сучка!

— Ооо! Не знаю, могу ли я ее так назвать…

Я пыталась разговорить ее, и, кажется, мне это удалось:

— Знаешь, чего она хотела в тот день? На следующий день после смерти моего брата! Ты не поверишь! — Элизабет принялась изображать Визи на самом высшем уровне актерского мастерства: — «Он что-нибудь мне оставил?» Конечно, я подумала, что она имеет в виду деньги. А на пикнике она подошла ко мне и спросила: «Ты не находишь этот хребет очаровательным?» Я ответила, что — разумеется, а она: «А где лежат стратегические планы Филипа по экологии? В прошлый четверг он сказал мне, что уже готов представить их на суд окружной администрации».

Я помотала головой. В прошлый четверг? За день до смерти.

— У меня есть друг — полицейский в отделении шерифа. Ты не против, если я расскажу ему? Может быть, это покажется ему интересным.

— Мне все равно, — пожала она плечами. — Думаю, Визи совсем выжила из ума. Не знаю, была ли у них с моим братом… интрижка, как все говорят. Лично я сомневаюсь. Кроме того, она была владелицей хребта. И если она не хотела, чтоб Брайан начинал застраивать его, зачем они тогда пошли в администрацию и сказали, что собираются развернуть стройку? Ведь, знаешь, администрация не станет накладывать вето после того, как планы уже одобрены.

— Не знаю, — ответила я. — Возможно, она раскаялась, сообразив, как важно это было для Филипа.

Элизабет посмотрела в ручей:

— Для него важна была ты.

— Да, знаю.

Она вздохнула:

— Я не очень-то в курсе его практики. Он ведь не мог всего рассказывать. Но мне казалось, вам хорошо вместе.

— Ну, да.

Она наморщила лоб:

— Помнишь утро перед бранчем? У меня никогда не складывалась полной картины того, что происходит в его жизни. Знаешь, он просто не делился. Но я хотела поговорить с ним тогда, потому что знала: у него настоящий стресс.

— Из-за чего?

— Из-за парочки пациентов, думаю.

— Правда?

— Да. Один был одержим мыслями об убийстве. Можешь себе представить?.. Это все, что я знаю. Он сказал: «Кажется, повсюду одни сумасшедшие».

Я была потрясена. Уверена, Шульц не нашел никаких записей, никаких упоминаний о таком пациенте.

— Это все, что он сказал тебе?

— Да. Он проводил исследования на эту тему и как-то раз просто выплеснул свои переживания. И еще у него была пациентка, с которой очень жестоко обращался муж.

— Прости, что?

— Я не знаю, кто это. Она ходила к нему на приемы около месяца.

Около месяца? Я почувствовала себя так, словно мне врезали прямо в солнечное сплетение. Уверена, Элизабет понятия не имела, из-за чего распался мой брак.

— Правда? — только и смогла выговорить я.

— Да. Он сказал, что еще не докопался до самой сути, но пациентка ставила его в тупик. Случай был не из легких, потому что он знал ее давным-давно. Она была сильной женщиной, так он думал, по крайней мере. Но почему-то она оставалась со своим жестоким мужем целых семь лет. Филип не мог понять, как человек, добившийся неплохих результатов в разных областях, может заниматься таким саморазрушением.

— Значит, он не мог понять, да? А она была его пациенткой?

— Ну, я предполагаю, что пациенткой, — отвечала Элизабет, накладывая себе еще табуле. — Думаю, она что-то для него значила. О! Я не хочу заставлять тебя ревновать или что-то такое. Полагаю, он просто хотел хорошенько ее изучить. Хотел помочь, понимаешь?

— Нет, — ответила я осторожно. — Кажется, не понимаю.