Ирина Зарубина - Компромат

— Чем я могу вам помочь?

— Не гоните меня! — Он опустился перед ней на колени. — Я от вас ничего больше не хочу. Только не гоните…

— Виктор Сергеевич, простите меня, — девушка сделала шаг назад. — Я не могу… Вы принимаете меня не за ту женщину. Вы ошибаетесь, Виктор Сергеевич. Я не такая.

— Да что с тобой, Линочка? Я же знаю… Ты любишь меня. Ну, скажи мне это. Скажи!

— Я не люблю вас, Виктор Сергеевич, — губы Волконской задрожали. — Прошу вас, уходите. Я не хочу вас видеть.

— Что за шум, а драки нет? — из-за плеча Волконской выглянула заспанная физиономия Миши Подколзина.

— Все нормально, — засуетилась Лина. — Возвращайся в комнату, я скоро приду.

Миша с удивлением глядел на гостя.

— Ах, вот оно что? — Глаза Чубаристова налились кровью. — Драки тебе захотелось?

— Не-ет! — завизжала девушка. — Не трогайте его!

Не обращая на нее никакого внимания, Виктор бросился к Подколзину, сбил его с ног, подмял под себя и начал наносить безжалостные удары по лицу, груди, ребрам и вдруг… будто очнулся от тяжкого сна.

Рука, взлетевшая для удара, обмякла и упала.

Чубаристов оставил Подколзина и уткнулся в стену лбом.

У Лины началась истерика. Рыдая, она вжалась в крошечный закуток между вешалкой и тумбой для обуви и с ужасом смотрела на Чубаристова. Распластанный на полу Михаил пошевелился, затем приподнялся на локте.

— Сзади нападают только последние сволочи и трусы, — он сплюнул кровавой слюной. — А еще следователь…

— Простите меня… — жалко улыбнулся Виктор. — Я не хотел… Я помогу. Где у вас тут бинт?

…За окном уже рассвело. Приняв успокоительное, Лина ушла в спальню. Чубаристов с Подколзиным остались на кухне. Они сидели обнявшись на узеньком плюшевом диванчике и приканчивали третью бутылку лимонного «Абсолюта».

— Ты знаешь, дружище… — Виктор заботливо поправил повязку, съехавшую Михаилу на лоб. — А я ведь сегодня чуть не застрелился…

— Кончай брехать! — поморщился Подколзин. — Ни хрена бы ты не застрелился.

— Чес-с-с слово! — Чубаристов ударил себя кулаком в грудь и закашлялся. — Что, не веришь?

— Какая тебе разница, верю я или не верю? Но факт налицо — ты жив и невредим. А факты, сам знаешь, вещь упрямая.

— Хороший ты мужик, Мишка… Мишка — это ведь медведь, да?

— Да.

— Мужик и ахнуть не успел, как на него медведь насел, — сказал Чубаристов.

— И ты вроде мужик ничего, — сказал Подколзин, — только горяч очень.

— Я не мужик. Я — Боров.

Звонка так и не было. Клавдия задремала у телефона. Ей снился какой-то странный, веселый сон, и она во сне думала:

«Как не стыдно! Дочь украли, а я веселюсь».

Разбудил ее Федор.

Клавдия открыла глаза.

— Что?

— Смешно, да? — почему-то обиделся муж. — Чего улыбаешься?

— Это просто сон. Это я во сне…

— А ты знаешь, что Гагуева убили?

Честно говоря, Клавдия всегда недолюбливала этого генерала-сепаратиста. Пыталась понять, вникнуть в желание небольшого народа завоевать свою независимость, даже оправдать хотела — не получалось. Независимость и свобода никак не хотели становиться рядом с захваченными больными и женщинами-роженицами.

Вроде бы давно Гагуев был объявлен преступником, человеком вне закона. Клавдия до последних дней удивлялась, как это его не могут изловить?

Теперь-то она понимала, что наши разведчики не только не охотились за мятежным генералом — они берегли его пуще зеницы ока. Гагуев прямо говорил, что если с ним случится хоть что-нибудь, содрогнется мир. Он имел в виду не только терроризм.

Разоблачительными документами он держал в руках кого-то весьма могущественного на самом «верху».

Вот почему так безжалостно охотятся за этой поганой ХРЮКАЛОНОЙ.

В руках у Клавдии оказалась судьба кавказской войны.

— Что ты сказал? — переспросила Клавдия.

— Гагуева убили, — повторил Федор мрачно. — Только что по радио передали. Вроде ракетой с самолета попали в телефон.

Клавдия почувствовала, что земля под ней закачалась.

Нет, Гагуева ей не было жаль. Она поняла, что тайну кавказской войны увели у нее из рук. И это еще означало, что Ленка, возможно, уже…

Клавдия медленно поднялась. Федор темной тенью стоял у нее за спиной. Он тоже все понял.

— Федя… — выдавила из себя Клавдия.

— Нет… — замотал головой муж. — Нет!

— Федя… Держись, Федя. Еще ничего не ясно… Не надо думать о плохом.

— Я ненавижу тебя! Я тебя ненавижу! — зашипел муж ей в лицо. — В принципиальность хотела поиграть, да? Гарантии тебе были нужны? Хотела изловить преступников? Теперь имеешь? Или ты сама этого хотела?