Наталья Андреева - Любовь и смерть. Селфи

– Вы имеете в виду через тот предмет, который вы положили ему в руку, перед тем, как могильщики заколотили гроб? – подруги опять переглянулись.

– Да, – простодушно сказала Анфиса Платоновна.

– Это должно быть, что-то необычное, – Люба опять сжала Люськину руку: молчи!

– Папа сказал, что это необычайно редкий камень. Красный бриллиант. Он и в самом деле, похож на каплю крови! Он мне не нравился!

– А размер этого камня какой был?

– Ну, с ноготь примерно.

– Ноготь какого пальца?

– Вот этого, – Анфиса вытянула вперед указательный палец. – Папа хотел, чтобы это было мое приданое, – она кивнула на ящик с драгоценностями. – Он очень переживал, что я все еще не замужем. Но это ведь только по любви можно? А я любила только маму и папу.

– Анфиса, камень был в кольце или сам по себе?

– Да. Большое кольцо, некрасивое. Папа попросил, чтобы я похоронила его вместе с ним.

– Вот как? Это он вас попросил?

– Да.

Любе все стало понятно. Платон Кузьмич всю свою жизнь скупал золото и бриллианты. Как человек старой закалки, ровесник революции, он верил только в них, и ни в какие банки, акции и валютные счета. Потому что Большаков пережил не одну войну и революцию. Перестройку ведь тоже можно считать революцией, момент был переломным в истории страны. При долгой, почти столетней жизни Большакова сменился не один государственный строй, покинул этот мир не один правитель. Были и деноминация, и приватизация, и бешеная инфляция. Да чего только не было! Поэтому Платон Кузьмич богатство предпочитал компактное. Которое легко могло уместиться в бауле, и унести этот баул было бы под силу даже старику. А когда пришло время умирать, Большакова обуяла жадность. Как и его отец, он решил свое главное богатство закопать. Только не в чугунке, в саду, а в собственном гробу. И поручить это он мог только свой дочери Анфисе, которой не жалко расстаться ни с каким богатством.

– Боюсь, Анфиса Платоновна, у нас плохие новости, – вздохнула Люба. – Кто-то видел, как вы положили кольцо в руку вашего отца. И растрепал об этом по всей округе. Могилу вскрыли.

– Этого не может быть! – Анфиса Платоновна взялась руками за вспыхнувшие щеки. – Папа мне ничего об этом не сказал! С ним все хорошо! Он теперь счастлив! Сегодня ночью он приснился мне молодым. Хотя, я никогда не видела его молодым.

– Возможно, вы видели его фотографии? – предположила Люба.

– С моим папой все хорошо! – заупрямилась Анфиса Платоновна.

– Вы можете подтвердить тот факт, что положили в гроб кольцо с красным бриллиантом?

– Подтвердить?

– Поймите, совершено преступление. Не только кража, но и убийство.

– Убийство? – Анфиса Платоновна смотрела на них непонимающе.

– О вас есть кому позаботиться кроме вашей подруги? Той, которая живет у вас на квартире?

– А что со мной не так?

– Боюсь, есть люди, которые догадываются о вашем богатстве, – Люба кивнула на ящик комода. – Поэтому вам придется взять все это и поехать к вашей… тете.

– Я никуда не поеду!

– Тогда вас убьют.

– Господи! Как это – убьют?

– Убивают и за гораздо меньшую сумму. Подарки вашего отца, Анфиса, – это большая ценность. Вам нужен опекун. – Люба невольно вздохнула.

– Что ты делаешь? Дамировна ее оберет до нитки! – зашипела ей на ухо Люська.

– Ей нельзя здесь оставаться. Хорошо, что мы приехали раньше, чем сюда добрались воры. Я думаю, их аппетит только распалился, когда они раздобыли кольцо. Пойми, они ведь теперь еще и убийцы! Им терять нечего.

Анфиса Платоновна во время их короткого совещания молчала.

– А давай отвезем ее к Иванычу? – предложила Люська.

– А что? Это идея! Анфиса, есть хороший человек, которому можно доверять. Он стар и одинок. Ему нужна забота. Ну и помощь по хозяйству. Вы это сможете?

– А что? Смогу! – хозяйка заметно оживилась. – Хозяйка я не очень хорошая, но воды-то всегда принесу. И в магазин схожу. Раз он старый, ему ведь забота нужна? И внимание, а не щи-борщи.

И, повеселев, стала собираться. Где-то отыскалась хозяйственная сумка из плащевой ткани в цветочек. Туда Анфиса Платоновна сгребла драгоценности.

– Господи, не введи в искушение! – прошептала Люська, глядя, как сыплются в сумку бриллианты. – Что ж я за дура такая, а? И ты дура, – сердито сказала она Любе. – Давай хоть по колечку возьмем, а?

– Закрой глаза и дыши ровнее. Это не твое.

Люська глухо застонала. Один браслет упал на дощатый пол и чуть было не провалился в щель. Полы в доме у наследницы миллионера Большакова были старые, рассохшиеся. Люба поспешно нагнулась и подняла браслет. Под отчаянным взглядом Людмилы аккуратно положила его в цветастую сумку.