Наталья Андреева - Любовь и смерть. Селфи

– И не боитесь? – невольно поежилась Люба.

– А чего бояться-то? Они просто о себе напоминают. Чтоб не забыли. Жизнь суетная, люди так заняты, что только на Пасху на кладбище и ходят. Или в Родительскую. А им этого мало. Я в церковь хожу, записочки ношу. Родственникам напоминаю: не забывайте. А кто из усопших и беспокоится, от ошибок предостерегает, или от дурного глаза. Но в основном обижаются. Человек памятью о нем жив. Да вы садитесь.

Подруги торопливо присели. Хозяйка оживилась, глаза у нее заблестели. Она явно была готова к разговору по душам, раз сама заговорила о сокровенном.

– Говорят, у вас было трудное детство, – издалека начала Люба.

– Трудное? – Анфиса Платоновна откровенно удивилась. – Кто это мог сказать?

– Ваша племянница. – Аграфена Дамировна действительно приходилась племянницей женщине, которая была моложе нее лет на пятнадцать. Поэтому взгляд этой женщины сделался удивленным.

– Мы говорим об Аграфене Дамировне, – пояснила Люба.

– Ах, вы о тете! – у хозяйки на сей счет была своя арифметика. – Тетя несчастная. Поэтому у нее и все остальные люди несчастные. Она хочет, чтобы именно так и было.

– Но вид у нее преуспевающий, – осторожно сказала Люба. – У нее прекрасный дом, модная одежда, хорошая машина.

Анфиса Платоновна звонко рассмеялась.

– Вы же в это не верите? Ведь не верите? – она умоляюще сложила руки, глядя при этом на Любу. – Ведь вы не такая . Я же вижу. Вы ведь все понимаете.

– А я? – заволновалась Люська. – Я тоже не такая!

Анфиса Платоновна ее проигнорировала.

– А ваш отец? Он какой? – Люба намеренно не сказала, был. Раз они каждую ночь общаются.

– О! Папа – добрый волшебник! Он всегда приходил с подарками. Мы никогда ни в чем не нуждались. Мама всегда говорила о нем с благоговением, очень уважительно: Платон Кузьмич.

Люба мигом представила себе уютную квартирку, куда по субботам, как добрый волшебник, входит благостный старец. Похоже, и мать Анфисы была не от мира сего. Платон Кузьмич старался их не разочаровывать и охотно играл в эту игру. Материального ему и дома хватало. Законная дочка была жадной стервой. Зять бандитом. Третья законная жена выслуживала наследство. А у Сироткиных (фамилию Анфисе дали материну) Платон Кузьмич был этаким субботним Дедом Морозом. Он прекрасно понимал, что эти женщины беззащитны. По молодости Большаков и то не смог бороться за свое счастье. Дуня-то Ермакова умерла, пока он был на фронте. А уж когда девяносто стукнуло, Платон Кузьмич и вовсе сдал. В его доме воцарилась внучка Аграфена вместе со своим мужем. И Полина, третья супруга Платона Кузьмича отправилась на тот свет.

Поэтому Сироткиных он берег. Держал подальше от своих московских квартир, загородного дома и прочего недвижимого имущества. Дабы не искушать Аграфену. Которую Анфиса почему-то звала тетей.

– А его подарки… – Люба шла, как по минному полю. – Вы их сохранили?

– Конечно! – Анфиса проворно вскочила. Она буквально выхватила ящик из старого потрескавшегося комода и брякнула его на стол.

Подруги невольно привстали. Люба схватила Апельсинчика за руку и сжала: молчи! Света в доме было мало, поэтому золото светилось тускло. А в том, что это золото, подруги не сомневались. Кольца, серьги, браслеты. Похоже, что с бриллиантами, сапфирами и рубинами. Изумруды Большаков отчего-то не уважал. Одно колье было на редкость красивой работы: золотые листья с прожилками из бриллиантов и в центре цветок с огромным рубином.

– Что же вы дома-то это храните? – покачала головой Люська.

– А где? – простодушно сказала хозяйка. Объяснять ей про банковскую ячейку было бесполезно. Не ограбили же Анфису Платоновну до сих пор лишь по тому, что никто в ее окружении не понимал истинную ценность этих вещей. И не хотел обижать блаженную. Небось, все думали, что здесь валяется без присмотра дешевая бижутерия. Ну какой идиот станет держать миллионное состояние в ящике старого комода? И Люба подумала бы также, если бы не знала предысторию. И истинные размеры состояния Платона Большакова.

– Ваша… тетя это видела? – Люба кивнула на ящик.

– Она же сюда не приезжает!

– Но, наверное, звонит?

– Звонит? – Анфиса Платоновна крепко задумалась. – Может быть.

– Почему вы не берете телефон?

– Я беру. Просто забываю. Папа мне снится каждую ночь, – сказала она с гордостью. – Я все правильно сделала. Он сказал: это самая моя большая ценность, дочка. Так же, как и ты. Вот у нас с ним и связь.