Джулия Хиберлин - Янтарные цветы

– Да и потом, я больше ничего не умею. Я криминалист. Это моя работа.

– Ты такая славная, – заявляет Билл и чокается с ней. – Я вот большую часть дня хочу разукрасить кому-нибудь морду.

Она улыбается и поднимает кружку.

– Я же из Оклахомы! Мы – самые славные люди на свете. И, кстати, любим разукрашивать морды. Но иногда у меня бывают хорошие дни, как сегодня, например.

– Если вы еще не заметили, мы с Джо празднуем, – говорит мне Билл. – Просто хотели, чтобы вы сперва выпили «штрафную».

– И?..

Билл вопросительно смотрит на Джо, та кивает. Валяй .

– Поиск по базе ДНК-данных дал результат.

Я не сразу перевариваю его слова. Он ведь не Сюзанн имеет в виду? Так быстро?..

– Одна из Чернооких Сюзанн была объявлена в национальный розыск, – непринужденно подтверждает Джо. – Мы нашли ее в базе.

– Все нормально, Тесси? – На лице Билла – беспокойство. Он хоть сам понял, что натворил? Назвал меня Тесси. В этот раз он без малейшего стеснения накрывает мою руку ладонью. В груди сразу что-то екает – но сейчас я не готова к подобным чувствам. Отдергиваю руку и прячу за ухо мокрую прядь.

– Да… Все хорошо. Просто я потрясена. После стольких разговоров о мрачной статистике я никак не ожидала… Кто она?

Мне надо знать ее имя.

– Ханна, – отвечает Джо. – Ханна Штайн. Двадцать лет. Четверть века назад она работала официанткой в Джорджтауне. Ее брат сейчас – хьюстонский коп. Нам повезло. Совсем недавно он прошел курсы по поиску без вести пропавших и настоял, чтобы семья внесла ДНК в базу. Митохондриальная ДНК Ханны совпадает с ДНК ее матери и сестры.

– Если я смогу доказать, что Террела не было в окрестностях Джорджтауна в день ее исчезновения… скажем так: это очень поможет делу. – В голосе Билла слышится неприкрытое ликование.

– И еще кое-что… Мать Ханны хочет, чтобы вы присутствовали.

– Присутствовала где?

Эта Сюзанна – больше не безымянная груда костей и зубов с замогильным голосом. Ее зовут Ханна. Свет молнии озаряет ее силуэт, и я вот-вот увижу лицо.

– Мать и сын приедут сюда из Остина. Миссис Штайн настоятельно просила, чтобы на встречу с полицией позвали и вас. Она подозревает, что один из ее двоюродных братьев мог быть причастен к исчезновению Ханны. Она… мы… копы… В общем, вы можете его опознать – или не опознать.

– Штука в том, – добавляет Билл, – что он уже умер.

Двое входят в кабинет врача. Мужчина и женщина.

Мужчина – прокурор. Мистер Вега. Невысокий, крепкий, лет сорока. Твердое рукопожатие, смотрит прямо в глаза. Эдакий итальянский мачо. Он напоминает мне тренера по футболу, который в прошлом году загнал полшколы в спортзал из-за угрозы торнадо. Когда он идет по коридору, его видно издалека.

Женщина – скорее, девушка – запросто сошла бы за старшеклассницу. Чопорный костюм «Энн Тейлор» ей не к лицу. Я сижу на диване, а она на месте врача. Тихонько притоптывает левой ногой, нервничает. Вероятно, я – ее первое большое дело. Бенита якобы защищает интересы детей, но я совершенно уверена, что она здесь просто в роли дуэньи. Будет смотреть в оба и следить, как бы я не обвинила дядю-прокурора в чем-нибудь нехорошем.

Если честно, мне на них плевать – что само по себе большая редкость, – ведь час назад я приняла две таблетки «бенадрила». Обычно я так не делаю, но Лидия, узнав про мою первую встречу с прокурором, предложила на всякий случай закинуться успокаивающими. Когда у ее родителей случается очередной трехдневный кризис (дома стоит жуткий ор), она таскает у них таблетки. И вновь Лидия оказалась права. Обстановка гнетущая и неприятная, а я знай себе нежусь в приятном мягком пузыре.

Мой врач недоволен. Я даже не стала умолять его остаться. Просто мне сейчас все по барабану, и любое усилие кажется ненужным. Мистер Вега так и норовит избавиться от доктора. Удивительно, как быстро тот оказался за дверью собственного кабинета – ведь он и сам не дурак по части манипулирования людьми.

Они напряженно переговариваются. Мне немного жаль Бениту, потому что я слышу каждое слово. Неловкая ситуация. Она не знает, как поступить, ведь сама же с порога объявила, что я ничего не обязана делать. Мне искренне ее жаль.

– Классная прическа, – говорю я ей. И не вру. В черных блестящих волосах проглядывают рыжие пряди. Интересно, она сама так красится?

– А у тебя классные сапоги.

Впрочем, этот короткий обмен любезностями не мешает нам слушать разговор врача и прокурора.