Яна Темиз - Рай на земле

– Да, – с трудом кивнула Елена Георгиевна, – я и сейчас-то не все понимаю… тогда я думала, он просто бредит, и я никак не ожидала…

– Олег как-то узнал, кто вы такая, и решил вернуть матери ее кольцо. Вот это, как я понимаю, – она указала на руку Елены Георгиевны, и та испуганно повернула кольцо камнем внутрь. Она иногда делала так, возвращаясь поздней электричкой, или в метро – чтобы не слишком бросалось в глаза, зачем зря испытывать судьбу, мало ли вокруг опасностей. Но ему не суждено было быть украденным – вместо этого оно вернулось туда, откуда пришло к ней, и, кажется, это самое плохое из того, что могло с ним случиться.

– Она совсем помешалась на этом кольце, – Лидия Дмитриевна говорила, не понижая голоса, видимо не боясь, что свекровь может ее услышать. – У нас старая фотография осталась, где она с кольцом, черно-белая, правда, но неважно, кольцо там хорошо видно. Она, оказывается, все Олега изводила, что он обязан ей его вернуть, разыскать ту женщину, а сама уж ни фамилии вашей не помнила, ничего. Сама и не понимала, наверно, с кем говорит – с сыном или с мужем. Все смешалось… да, в доме Облонских!.. Такой вот у нас дом. С привидениями. Она ему совсем голову заморочила, хотя это не оправдание, конечно, я понимаю. Взрослый человек, должен сам понимать, что делает, но, знаете, Олег как-то никогда по-настоящему не был взрослым, это я сейчас поняла. Все при ней да при ней. Может, теперь повзрослеет… если вылечится. Я-то и не знала ничего, поверьте, только сейчас все выяснила. Олег… словом, он все время говорил, несколько суток… вы себе не представляете, что я пережила, это такой кошмар был! Он все рассказывал и рассказывал. Он как-то нашел вас, узнал что ли, я не поняла, а найдя, решил перевыполнить план, если так можно выразиться. Не просто вернуть кольцо, а убить вас. Не знаю уж, что ему мать наговорила, что он сам придумал и вообразил… еще картина эта с детства перед глазами. Он про нее тоже все время говорил…

– Картина?..

– Ваша картина, – она подчеркнула слово „ваша“ и, заметив непонимание, подтвердила: – Конечно, ваша. Как и кольцо. Вы имеете на них полное право.

Она тяжело поднялась с дивана, на котором они как-то незаметно для себя оказались после ухода старой королевы, и вышла из комнаты. Елена Георгиевна, все еще ничего не понимая, последовала за ней. Дойдя до очередной двери – а их в этот коридор выходило немало – Лидия Дмитриевна достала откуда-то ключ и отперла ее.

– Он всегда запирал кабинет, – сказала она, входя и взглядом приглашая войти и Елену Георгиевну, – Евгений Романович, я имею в виду… ну, и Олег потом. Я была совсем молодая, глупая, мне всегда казалось, что между ними какие-то нелады, но они же мне казались глубокими стариками! Я и не принимала их всерьез. К тому же своих проблем хватало: с такой свекровью попробуйте выжить… а я выжила. И семью сохранила, и сына вырастила, и карьеру Олег сделал. Наверное, если бы мы жили отдельно, ничего этого бы не случилось… или все равно случилось бы? Ох, не знаю…

Она снова вздохнула.

Кабинет был просторным, солнечным, уставленным, как положено кабинету, с пола до потолка книгами, и большой стол был удобным, и зеленая лампа на нем была хороша. Здесь не было компьютера и прочих новомодных штучек, и шторы выглядели так, словно им было уже много лет, и было даже сложно определить их первоначальный цвет.

Пропустив Елену Георгиевну, Лидия Дмитриевна закрыла дверь.

– Тут я его и увидела. Знаете, Верочка, до этого я как во сне была, мне все не верилось, что я действительно в его доме, даже старуха эта казалась какой-то нереальной, привидением что ли… а тут! Кажется, я даже плакала, и Лида мне что-то давала успокаивающее, я долго там просидела. Старуха… вам, я думаю, смешно, Верочка, что я так ее называю, сама ведь старуха уже, но она… ее как-то иначе и не назовешь, да я и имени-то ее не помнила, как и она моего! Так мы хотели забыть друг о друге, так хотели! Так вот, она исчезла куда-то со своей сиделкой, мы с Лидой еще долго говорили, ей так хотелось убедиться, что я не побегу доносить на ее драгоценного Олега! Она ведь меня только ради этого пригласила, думала, я все знаю, все поняла, и хотела меня… не знаю уж, задобрить или подкупить. Улик-то, собственно говоря, нет, но ей хотелось подстраховаться. Вот и картину мне отдала. Я ее с трудом довезла, они же метр двадцать в высоту, я помню, я когда раму заказывала… о господи, о чем я!.. Пойдемте в столовую, я там лучше соображаю. Здесь сижу теперь часами, вспоминаю и плачу. Так тяжело, Верочка… по вечерам особенно. Недавно песенку услышала по радио, мелочь вроде бы… а там такие слова: „Двум призракам напомнил старый сад о том, что было много лет назад!“ – и опять расплакалась. Тяжело, Верочка. Одной тяжело. Вы не оставайтесь одна ни в коем случае. Сейчас я чайник поставлю…