Джоди Пиколт - Домашние правила

Если полицейский поинтересуется, проезжал ли Джейкоб на красный свет, тот ответит «да», даже если это случилось полгода назад, когда этого дорожного инспектора нигде и поблизости не было.

Я воздерживаюсь от того, чтобы спрашивать сына, не выглядит ли мой зад слишком толстым в каких-нибудь джинсах, ведь он скажет правду. Полицейский же, не зная этой особенности Джейкоба, не сможет верно оценить правдивость его ответа.

Но в любом случае маловероятно, что его остановят, когда он едет на велосипеде по городу, разве что от жалости, ведь на улице такой холод.

Я уже давно перестала спрашивать Джейкоба, не хочет ли он, чтобы я его подвезла. Температура воздуха значит для него гораздо меньше, чем независимость.

Притащив корзину с выстиранным бельем в комнату Джейкоба, я кладу его сложенную одежду на кровать. Когда он вернется домой из школы, сам разложит ее, расправив воротнички и рассортировав трусы по рисункам (полосатые, однотонные, в горошек). На его столе стоит перевернутый аквариум, а под ним – подогреватель для кофейной чашки, тарелочка из фольги и тюбик моей помады. Со вздохом я приподнимаю камеру для «обкуривания» отпечатков пальцев и забираю свою помаду, очень осторожно, чтобы не сдвинуть с мест остальные вещи, установленные идеально ровно.

В комнате Джейкоба царит атомарный порядок, как на картинках из «Архитектурного дайджеста»: все на своих местах, постель аккуратно заправлена, карандаши лежат на столе под четкими прямыми углами к линиям древесного рисунка. Комната Джейкоба – это место, где энтропия гибнет.

С другой стороны, Тэо устраивает такой беспорядок, что хватает на них обоих. Мне с трудом удается пробраться через завалы грязной одежды на его ковре, и когда я ставлю корзину с бельем на кровать Тэо, что-то скрипит. Его вещи я тоже не раскладываю по местам, но это потому, что мне невыносимо видеть ящики, в беспорядке забитые одеждой, которая, и я это прекрасно помню, была аккуратно сложена мной после стирки.

Я окидываю комнату взглядом и замечаю стакан, внутри которого расцвела зеленая плесень, а рядом с ним – баночку с недоеденным йогуртом. Я ставлю их в пустую корзину, прежде чем спускаться вниз, и в приливе доброты пытаюсь придать постели сына некое подобие порядка. Я встряхиваю подушку, чтобы расправить наволочку, и вдруг на ногу мне падает пластиковая коробка.

Это игра под названием «Наруто», в ней мультяшный персонаж в стиле манга размахивает мечом.

В нее играют на приставке «Wii», а у нас такой никогда не было.

Можно спросить Тэо, откуда у него эта штука, но что-то подсказывает мне: ответ будет неприятным. Особенно после выходных, когда я узнала, что Джейкоб уходит из дому по ночам. И вчерашнего вечернего звонка учителя математики, который сообщил о вызывающем поведении Джейкоба на уроке.

Иногда я думаю, что человеческое сердце – это полка с ограниченным количеством места; если навалить на нее больше, чем умещается, что-нибудь обязательно упадет с края и придется собирать осколки.

Мгновение я смотрю на коробочку с игрой, а потом сую ее обратно в наволочку Тэо и выхожу из комнаты.

Я научил брата не давать себя в обиду.

Мне тогда было одиннадцать, а ему четырнадцать. Я лазил по горке на детской площадке, а Джейкоб сидел на траве и читал биографию Эдмона Локара, отца анализа отпечатков пальцев, которую библиотекарша приобрела специально для него. Мама была на одном из бесчисленных собраний для родителей детей с индивидуальными учебными планами; ей нужно было удостовериться, что в школе Джейкобу так же комфортно и безопасно, как дома.

Очевидно, про игровые площадки там не говорили.

Двое пацанов с невероятно клевыми скейтами делали трюки на ступеньках и вдруг заметили Джейкоба. Они подошли к нему, и один выхватил у него из рук книгу.

– Она моя, – сказал Джейкоб.

– Так возьми ее, – ответил пацан и бросил книгу своему дружку, а тот – обратно.

Они стали играть с Джейкобом «в собачку», а он метался между ними. Но Джейкоб от природы совсем не атлет, и ему было не перехватить книгу.

– Она библиотечная, кретины, – сказал он, как будто это что-то меняло. – Вы ее испортите!

– Какая жалость! – Один из парней бросил книгу в лужу.

– Спасай ее! – крикнул его приятель, и Джейкоб полез в грязь.

Я окликнул его, но было поздно. Один из парней сделал подсечку, и Джейкоб упал лицом в лужу. Потом сел, промокший насквозь, отплевываясь от грязи.