Ольга Кобцева - Под гнётом короны. Том 1. Короли и люди

Коршун камушками обозначил на карте войска противников. Мираби зевнула, когда повстанец начал описывать финальное сражение между Онтфорком и Калледионом.

«Ожидаемо, как же это ожидаемо», – то и дело бормотал вояка, качая головой. «Дурень он, молодой король!» – возмущался Нэйт в те моменты, когда Коршун особенно красочно описывал причины поражения Онтфорка. Со слов вояки Мираби знала, что исход битвы был предрешён ещё тогда, когда молодой король Эфлеи, тот самый «дурень», отказался поддержать Онтфорк и оставил теперь уже поверженное королевство на растерзание жадному до территорий Калледиону.

– Ясно всё, – подытожил Нэйт. – А что насчёт того дела?

Коршун хитро улыбнулся. По его самодовольному выражению лица заранее стало ясно, что дело кончилось успешно.

– Всё как ты просил. Мы с Лютером связались с… – начал он.

За дверью таверны раздались шаги. Повеяло холодом, и на пороге появился приятный молодой человек. Смуглое лицо блестело от тающего снега, щёки раскраснелись. Он расстегнул толстый плащ и потряс головой, с волос на пол полетели снежинки.

– Лютер! – Мираби вскочила с табуретки и кинулась ему навстречу.

Только его она считала настоящим другом. Не всех этих повстанцев, которых обслуживала в таверне, а именно его. Лютер привёз девушку сюда из Дакхаара, помог найти жильё и работу в таверне, попросил друзей защищать Мираби от преследовавших её Покровителей. Так он благодарил за то, что она спасла ему жизнь.

– Твоя подруга тут вся изволновалась, пока тебя не было, – как-то противно растянув уголки рта, сказал один из повстанцев.

– Я бы тоже волновался, если бы остался наедине с такими, как вы, – парировал Лютер.

С конца стола послышалось еле сдерживаемое хрюканье, и так по цепочке оживился весь стол. Лишь Нэйт-вояка, сложив руки на груди, напряжённо-недовольно оглядывал товарищей. На хмуром лице, тронутом светлой щетиной, от подбородка до уголка глаза прорезался глубокий шрам – память от службы в королевской гвардии. Левая рука пряталась в широкую кожаную перчатку, скрывающую покалеченную, местами чуть ли не с оголённой костью конечность – ещё одна награда за военную службу.

– Отставить смех! – грубо произнёс Нэйт.

Возбуждённые голоса слышались ещё пару секунд, потом замолкли, отступив перед суровостью вояки.

– Вернёмся к делу, – кивнул он Коршуну-Викту.

Коршун, уже давно забыв, на каком месте своей истории остановился, решил сразу перейти к концу. Он достал из кармана горсть золотых монет и кинул их на стол.

– В общем, вот.

С разных концов стола к монетам потянулись руки. Монеты были тонкие, но тяжёлые, и с особой чеканкой: с изображением континента на одной стороне и с большой буквой «К» на другой.

– Калледионские, – удовлетворённо объявил Нэйт, рассмотрев монеты.

– Я же говорю, что всё получилось, – самодовольно отозвался Викт. – Калледион обещает поддержку. Сам король дал нам монеты! Не сам, конечно, передал через своих людей. Сказал, если поднимем восстание и убьём эфлейского короля, то заплатит ещё.

– Дурни вы, лучше бы оружие у него попросили. Организовать восстание без денег можно, а вот без оружия – нет, – назидательно сказал вояка. – Что Эфлея, что Калледион оружие в Заморье закупают – там все новинки. Слышали про новые пистолеты?

Повстанцы молча помотали головами. Нэйт вздохнул.

– А надо бы. Ими всех гвардейцев вооружили. Нам бы тоже такие, да кто ж продаст… Вот ты, Лютер, вроде сообразительный парень, не мог догадаться попросить оружие?

– Но ты назначил главным Коршуна, а не меня, – невозмутимо заметил Лютер.

Вояка закатил глаза и снова обозвал приятелей дурнями.

– Будем тогда думать. Мираби! Принеси поесть и будь поблизости.

Мираби унеслась на кухню, но дверь оставила приоткрытой.

«Неужели они правда собираются убить короля?» – подумала Мираби, прислушиваясь к оживлённому обсуждению. Намерения повстанцев до сих пор оставались лишь планами, а не действиями, но с каждым разом они обсуждали затею всё серьёзнее. Мираби подкралась к выходу из кухонной каморки и выглянула в зал. Вояка, попеременно указывая толстым пальцем то на карту, то на какой-то рисунок, раскрывал подробности только что разработанного плана. Остальные внимательно слушали речь Нэйта и кивали головой в знак того, что они всё понимают и одобряют. Только Лютер отчего-то кривился.

– Мираби! – прогремел голос вояки.

Нэйт заметил её в проёме двери. Глаза у него блестели от восторга. Они казались единственным, что отражало чувство радости, в остальном же он, как и всегда, выглядел суровым и жёстким. Вояка жестом подозвал Мираби и указал на стул, она села. Нэйт постарался изобразить такое доброе выражение лица, какое только умел, и вкрадчивым голосом обратился к девушке: