Доминик Сильвен - Тени и солнце

Открыла глаза, различила зернистую поверхность площадки. Губы мокли в луже. Она выплюнула несколько камешков. Ее кто-то обыскивал. Лез в карман пальто. Она с трудом повернулась. Ингрид. Вытащила “манурин”. Спросила, как она себя чувствует.

– Обо… мне не… беспокойся.

Она увидела, как сапоги девушки оторвались от земли, услышала ее крик. Приподняла голову. Под проливным дождем двигались две тени. Ингрид и Мондо. Первая целилась из “манурина” во второго и что-то приказывала ему по-английски. “Мазерати” принял “сессну” в объятия, которые едва не стали чересчур горячими – к счастью, остудил ливень. В общем, Ингрид и дождь вели боевые действия. Мондо просил ее дать ему уйти. Ингрид сказала “нет”.

Он попятился назад, к парковке, к “вольво”, к иллюзорной свободе. Ингрид приказала ему стоять. Он продолжал отступать, и лицо его выражало разочарование, крайнюю усталость, непонимание, отвращение ко всему. Он сунул руку под куртку. Лола попыталась закричать. Площадка вздрогнула от выстрела.

Черт, кто же стрелял?

Дождь заливал ей уши и через слуховой проход проникал в отдаленные уголки мозга. Она извернулась, пытаясь разглядеть, что происходит, но тут опять возник старый дурень в белом. На сей раз он уходил от нее прямо вдаль, неся в руке фибровый чемоданчик.

Пару столетий спустя два жандарма подхватили ее и положили на носилки. То ли один из них пользовался тем же лосьоном после бритья, что и Берлен, то ли нос Лолы начал жить собственной жизнью. Она узнала высокий чистый голос: Ингрид спрашивала, где находится ближайшая больница. Лола улыбнулась. Пространство еще довольно долго пританцовывало в ритме мерных шагов жандармов.

15 февраля, пятница

Ингрид целую вечность просидела в ГИС. А теперь улыбалась, расположившись в пятнышке солнечного света. Лола подумала, что ее американской подруге в последнее время слишком часто приходится навещать ее в больнице. Если так пойдет и дальше… Может, она и в богадельню к ней будет таскаться? А вдруг им придется вести разговоры посредством маркера и доски?

– По инструкции Сенешаля он должен был застрелить меня на бульваре Сен-Мишель.

– По-твоему, это смешно? – со вздохом спросил Джейк.

Он бесстрашно мчался в такси по обледенелым дорогам, а потом узнал, что тем временем Ингрид едва от него не улетела и не оказалась в Большом Нигде [38]. Лола понимала, почему он так нервничает и сердится. Понять Джейка ей помогали снадобья, которые капали из пузатого пластикового мешочка, подвешенного на металлическом деревце, и погружали ее в непривычное настроение. Все из-за двух трещин в ребрах и легкой черепно-мозговой травмы. Еще немного, и она станет ясновидящей, а в проеме двери опять появится старый придурок в белом костюме.

– Если Мондо – ошибка Сенешаля, получается, что ты – ошибка Мондо? – глубокомысленно спросила она.

– Да, он вознамерился превзойти своего хозяина, великого сказочника. Мондо стащил мои часы, а потом принес их в отель. Как тогда “смит-вессон” Саша. Никто, кроме Мондо, не мог этого сделать. Я всегда снимаю часы, когда делаю массаж.

– Тоже придумала – делать массаж этому типу, – проворчал Джейк.

– Мне нужно было взять образец ДНК.

– Есть и другие способы.

– По крайней мере, благодаря Саша я получила подтверждение, – продолжала Ингрид, обращаясь к Лоле.

– Ты виделась с Саша? – встревожился Джейк.

– Конечно нет, Джейк. Они его отпустят, но не сразу. Арди разрешил мне поговорить с ним по телефону. Благодаря огромным связям Жильдаса Сенешаля, Мондо сумел добиться свидания с Саша в тюрьме. Он показал ему мои часы.

– Зачем? Я что-то не улавливаю, – сказала Лола.

– Эти часы легко опознать. Джейк сделал на них гравировку – наши имена. Мондо заявил, что, если Саша не признается в убийстве Марса, меня убьют.

– И на сей раз по-настоящему, – изрекла Лола.

Все ненадолго замолчали. Лола знала, о чем думает Джейк. Он не знаком с Саша, но ненавидит его до глубины души.

В дверях сначала показался огромный букет красных роз, а следом кто-то вошел. К счастью, не назойливый старик в белом, а бывший шпион Берлен в строгом темно-синем пальто. Он сообщил о смерти Сенешаля. Тот свел счеты с жизнью со свойственным ему горделивым размахом. Здание выгорело дотла. Пожарные несколько часов боролись с огнем, одну пожилую пару едва успели спасти.

– Сенешаль принес себя в жертву. Никогда бы не подумал, что он такой железный мужик.