Дмитрий Сафонов - Энские истории

— В чем вы испытываете затруднения? И чем я могу вам помочь?

Конечно же, в этой фразе не было ничего предосудительного. Однако не стоит забывать, что несчастный буквально сгибался под тяжким бременем постылой девственности; неудивительно, что горячее желание поскорее избавиться от этой позорной ноши занимало все его мысли.

О чем бы ни заходила речь, он всюду видел намеки на свое вынужденное целомудрие; и даже в собственных словах он всякий раз усматривал совершенно четкий сексуальный подтекст.

Людей он делил на две части: девственников и недевственников; симпатичных тут же записывал в свой лагерь, ничуть не смущаясь реальным положением вещей. Если он испытывал к человеку симпатию, то с грустной нежностью думал о нем: "Да… Вот какой хороший, чистый, неиспорченный мальчик…" Если же ему нравилась девушка (а ему все девушки нравились, исключая разве что слишком толстых), то никто уже не смог бы переубедить его в том, что эта девушка — невинна; самый авторитетный гинеколог был бы поднят на смех, посмей он утверждать обратное. Случалось, он даже пускал слезу умиления, мысленно обращаясь к ней: "Этот мир жесток, а ты — такая чистая и наивная. Ты стремишься к огню, не понимая, что он не только светит, но и жжет. Ведь это больно, милая! Но ничего… Доверься мне, уж я-то знаю, как это надо делать…", — как раз в этот самый момент он и пускал слезу, а иногда (неловко признаться) дело доходило до непроизвольного семяизвержения!

Надо ли говорить, что в этой девушке он сразу же обрел родственную душу? Видимо, у нее были те же проблемы; девушка поняла, что он имел в виду, и даже покраснела от того, что он именно ЭТО имел в виду. И ее стыдливый багрянец, многократно усиленный чудовищными линзами, зажег в его сердце пьянящее чувство превосходства. Он ощущал себя опытным самцом, развращающим беззащитную жертву. Еле теплившийся огонек затаенного донжуанства вспыхнул ярким пламенем и мгновенно спалил скудный запас его эротических воспоминаний. Для поддержания этого волнующего пожара требовались новые переживания.

Он торопливо затолкал ее чемодан в багажный ящик под нижней полкой и хриплым голосом спросил:

— Может, пойдем покурим?

— Я не курю, — ответила девушка, — но я постою рядом.

Пока они шли до тамбура, успели познакомиться. Анонимная доселе страсть теперь прочно утвердилась на ее скользком и блестящем имени — Элина.

Студент долго не мог прикурить, а когда все же прикурил, то сделал слишком большую затяжку и закашлялся. Элина заботливо улыбнулась и сказала:

— Ты очень много куришь, — и это послужило сигналом.

Потом все было, как в лихорадке: бестолковые тыканья слюнявых губ, протяжные вздохи и томное закатывание глаз. Одной рукой она придерживала очки, а другой — слабо сопротивлялась; таким образом, Студент получил существенную фору, которой не замедлил воспользоваться.

Правую руку он запустил ей под юбку и, беспорядочно щипая худые ляжки, продвигался все выше и выше. Впервые в жизни он окреп не где-нибудь тайком, в туалете, созерцанием порнографической картинки побеждая чувство легкого стыда, а на законных мужских основаниях, и это наполняло его сердце справедливой гордостью. Затвердевшим естеством он неистово терся об ее бедро, и в тот момент, когда его рука достигла наконец вожделенной цели, в голове у него зазвучали фанфары, во рту катастрофически пересохло — так, что невозможно было разжать челюсти, и он торжествующе спустил прямо в штаны.

Обуреваемый типичной для такого момента слезливой сентиментальностью, он собирался уже ляпнуть что-нибудь несуразное — вроде: "Я тебя люблю" — как вдруг дверь перехода, соединяющего соседние вагоны, с грохотом распахнулась и больно ударила его в спину.

В тамбур ввалились — ну кто бы вы думали? Конечно же, два придурка!

Они громко захохотали:

— Давай, парень! Не робей!

Затем каждый ободряюще хлопнул его по плечу, и они, довольные, пошли дальше.

Студент густо покраснел и сжал от злости зубы. Волшебный миг его блестящего триумфа был безнадежно испорчен грубым ржанием этих примитивных животных!

Он с досадой отстранился от девушки и стал смотреть на пробегающие за окном ночные огни.

— Не, ты понял?! Прямо в тамбуре! Молодец!

— Ты по сторонам смотри, чтобы клиента не пропустить!

— А чего? Я смотрю. Ты лучше скажи: если мы его найдем, что делать будем?

— Что-что? Ничего. Пасти его будем.

— Так он же в Москву едет. А нам что — тоже туда тащиться?