Спенсер Куинн - Собачья работа

— Уже недалеко, — сказал Берни со знающим видом, как у того проводника из старых времен, о котором вспоминал. Интересно, Кит Карсон тоже ориентировался в пустыне по мятым пивным банкам?

Вскоре наш путь преградило высохшее русло реки, каменистое посередине и обрамленное редкими чахлыми деревцами вдоль берегов.

— Апаш-Уош, — объявил Берни. — Воды полно, только надолго ли?

Я присмотрелся повнимательней. Ни капли воды, все сухо! Иногда Берни меня беспокоит. Эта вода просто сводит его с ума. Я положил лапу ему на колено.

— Ладно-ладно, дружище, — сказал он, и «порше» медленно перекатился через сухое русло.

Колея совсем потерялась, но мы уже почти достигли подножия круглой горы, и я разглядел, что квадрат — это покосившаяся лачуга у старого костра байкеров.

Мы остановились возле хижины и подошли к черному пятну кострища. Берни пнул ногой пару бутылок, подобрал толстую кость, заглянул в лачугу. Я раскопал обуглившийся кусок бифштекса и быстренько с ним управился.

— Чет! Что ты там ешь?

Уже ничего. Чистая правда. Еда закончилась. Я все как следует обнюхал и пробежался по округе с деловым видом. Берни вернулся в машину, достал из бардачка бинокль и навел его на дальние холмы — в сумерках они показались мне розоватыми. Отвратительная штука — бинокль, особенно когда Берни подносит его к глазам, чуть не приклеивается. По-моему, в людях и без того уже много от механизмов.

— Чет, успокойся.

A-а, так это я, что ли, поскуливаю? Пришлось успокоиться. Берни опустил бинокль, сел на камень и развернул на коленях карту. Я уселся рядышком. Напарник знакомым жестом похлопал себя по карманам в поисках сигарет, хотя, решив покончить с курением, никогда не носил их с собой.

— Ты забрел в этот лагерь, Чет, но откуда? С какой стороны?

Я сидел рядом с Берни, ожидая, пока он сам разберется, что к чему. Тем временем у меня не на шутку разыгрался аппетит. Может, найду еще хоть кусочек мясца, пусть и обугленного? Я принюхался: канюки, одеколон Берни, бензин, горелое мескитовое дерево, и — ей-ей! — вода, настоящая, не из бутылки, проточная вода, но, увы, никакого мяса. Да, и еще этот острый запах. Я подвинулся поближе к Берни.

Он сложил карту, спрятал ее в задний карман и посмотрел на меня:

— Попробуй вспомнить, старик, откуда ты пришел? — Берни почесал меня между ушами. Как-то очень точно обнаружил местечко, которое срочно требовалось почесать, а я и не подозревал! — Сам понимаешь, отправных у нас не много.

О чем спрашиваешь, Берни? Как мы сюда попали? Ну конечно, я прекрасно помню! Сейчас покажу!

— Тише, Чет, тише.

Что это я делаю? Зачем-то взгромоздил передние лапы на плечи Берни. Ой. Пришлось сесть. Берни сходил к машине и принес фонарь, а также наш старый добрый пистолет тридцать восьмого калибра, который заткнул за пояс. Обожаю это оружие! Кстати, Берни — отличный стрелок. Я видел его на полигоне — жутко интересное место, правда, меня свозили туда только один раз, потому что я слишком сильно разволновался. Вообще-то я тогда был гораздо моложе, а сейчас бы вел себя вполне прилично. Тридцать восьмой «специальный»! Берни, стрельни во что-нибудь, а? Все равно во что, хоть в бутылки на заборе. Ба-бах, и вдребезги! К сожалению, пистолет так и остался у напарника за пазухой.

— Хочешь водички? — спросил он.

Неплохая мысль. Оказывается, меня давно мучит жажда. Берни наполнил мою плошку, я вдоволь напился.

— Все в порядке? Ну, веди.

Я подошел к кострищу, порылся в золе, потом сделал круг и потрусил в пустыню, прочь от солнца, так что моя тень лежала впереди — такой, знаете, длинный, дли-ин-ный Чет. Некоторое время спустя я принюхался и сменил направление. Мы повернули в сторону розоватых гор: Берни немного позади, я — то задирая нос, то опуская его к земле. Нужно идти на самый знакомый запах в мире: мой собственный. Он приведет нас на ранчо мистера Гулагова, туда, где эта ужасная шахта. Я ухвачу кое-кого за ногу, и пожалуйста — дело закрыто.

Кстати, о моем запахе: куда же он подевался? Я опять изменил направление, побежал в сторону голой, пустынной полоски земли, посреди которой высился один-единственный чахлый кустик. Обнюхал кустик, задрал лапу над его листьями, если вообще можно назвать листьями эти длинные серые отростки с… ай, шипами! Слишком поздно.

Мы немного передохнули, пока Берни вытаскивал из меня колючки, затем я снова подбежал к кустику.

— Чет, я тебя умоляю!

Я так тщательно принюхивался, что, вероятно, потревожил растеньице и оно-таки выдало свою тайну: слабый, почти неразличимый запах старой кожи, соли с перцем, норкового манто, томатного супа-пюре плюс явная нота самца, если честно, довольно вонючая. Мой запах: так точно, сэр! Мой, и только мой, бесспорное доказательство того, что здесь побывал Чет-Ракета.