Спенсер Куинн - Собачья работа

Крышка с глухим стуком закрылась. Меня окружила кромешная тьма. Автомобиль тронулся с места. В этом тесном пространстве нельзя даже встать! В ярости я начал биться о стенки багажника. Берни! Берни!

Машина набрала скорость. Я услышал тихое поскуливание. Оказалось, что звук исходит от меня. Кошмар. Мне уже даже не было больно.

Я лег и постарался успокоиться. Через некоторое время распознал запах, очень слабый, на грани чувствительности моего носа: запах молодой девушки, с нотками меда, вишни и похожего на солнце цветка, который растет вдоль дорог. До меня здесь была Мэдисон.

Я хорошо вижу в темноте, поэтому день или ночь — в общем, без разницы, но сейчас впервые в жизни я оказался в полном мраке, и это мне очень не понравилось. Помимо запаха Мэдисон меня окружало множество других: запах топлива, резины, гниющих отходов. И еще звук: жалобное, тоскливое подвывание… А, это я. Опять? Стоп, хватит. Потом меня охватила дрожь, пришлось бороться и с ней. Я затих.

Впрочем, что проку просто лежать и ждать? Я вытянул переднюю лапу. Коготь царапнул стенку багажника. Может, стоит поскрести? По моему мнению, царапанье и рытье — хороший способ действия, почти всегда помогает. Я заработал когтями, ощутил какую-то ткань навроде ковровой. Скоро в дело пошли все лапы, из-под которых полетели частицы всевозможных материалов, твердых, мягких, кажется, даже, куски проводов. Мелькнула яркая искра, потом все опять погрузилось во тьму. Не знаю почему, но я решил, что эта искорка — хороший знак, и заскреб еще энергичней.

Взвизгнули тормоза, автомобиль остановился, причем так резко, что я ударился о переднюю стенку багажника. Хлопнула дверца, затем другая. Я различил приближающиеся шаги. Машина издавала непонятные металлические щелчки. Кроме этого, слышался пронзительный вой ветра.

— Что за черт? — произнес мужской голос.

— Слышь, Борис, по-моему, стопы накрылись, — ответил другой голос. Я узнал его: он принадлежал коротышке-водителю со сросшимися бровями.

— Накрылись? — переспросил Борис.

— Ну да, перегорели.

— Сам вижу. За состояние машины отвечаешь ты, — возмутился Борис. Его речь я разбирал с трудом.

— С утра все было нормально, — недоуменно произнес водитель. Раздался легкий стук. Вероятно, он похлопал по корпусу заднего фонаря. — Должно быть, псина виновата.

— Хочешь убедить меня в том, что собака могла повредить стопы?

— Сам же слышал, как этот бешеный бился об стенки.

— Собаки на такое не способны, Гарольд, — сказал Борис. — Это против логики.

— Против чего?

Я тоже, признаться, не понял фразы.

— Откроем багажник? — предложил Гарольд.

Вот это гораздо понятней! Я быстро перевернулся на живот, поджал под себя лапы и приготовился к прыжку. Это мой шанс! Когда крышка откроется, я…

— Не сейчас, — возразил Борис. — После того как приедем на ранчо.

— Как скажешь, — подчинился Гарольд. — А куда денем этого чертова пса?

— Не знаю. От него куча проблем.

— Так почему бы не пристрелить его прямо сейчас? Кончим на месте да и выбросим на обочину, а?

— Хм-м, — протянул Борис и, помолчав, добавил: — Мистер Гулагов — ас логики. Он примет верное решение.

Шаги удалились, хруст гравия стих. Дверцы открылись и закрылись. Машина поехала. Я еще немножко поскреб, но ничего не изменилось. Дорога стала неровной и ухабистой.

Прошло время, много времени. Тряска, темнота, никаких новых звуков и запахов. Я держал глаза открытыми, хотя смотреть было не на что. Тем не менее я оставался начеку. Берни часто повторял поговорку: что-то там — не помню, что именно — зависит от подготовки. Мои мысли вернулись к Берни. Я рассказывал вам про его запах? Чудесный, самый замечательный из всех людских запахов, которые мне доводилось нюхать. По правде говоря, в чем-то даже собачий. Нет, конечно, не такой, как у меня. Мой — вообще самый лучший, хотя и трудно поддается описанию: смесь ароматов потертой кожи, пряных специй, норкового манто (про норковые манто я знаю от Берни. У его бабушки было манто из норки, которое он потом подарил Леде) и еще «капельки». Это любимое слово моего партнера, мне представляется, что оно обозначает капельку супа, в моем случае — томатного супа-пюре. Помню, как впервые ощутил запах Берни, еще в школе для полицейских собак, незадолго до несчастного…

Автомобиль встал, хлопнули дверцы. Я вновь подобрался, чтобы совершить прыжок, однако ничего не произошло. Шаги удалились в противоположном направлении. За исключением слабого шума ветра — тишина.