Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

Вернулись присяжные и судья.

– Тихо. Оглашается приговор по делу Красниковой Марины Владимировны…

В ушах у Марины гулко запульсировала кровь. Дышать стало тяжело, руки оледенели и взмокли. Однако она продолжала стоять, не шелохнувшись, все так же выпрямившись, глядя прямо перед собой.

– Суд присяжных признал Красникову Марину Владимировну виновной по статье 109 УК РФ «причинение смерти по неосторожности» и, учитывая смягчающие обстоятельства, положительные характеристики с места работы и отсутствие предыдущих судимостей, приговаривает ее к 2 годам заключения с отбыванием срока в колонии общего режима. Приговор может быть обжалован в течение двух недель.

Зал взорвался гулом. Марина продолжала стоять, ей показалось, что она окаменела. Плечи и спина, точно каменные, скулы неподвижны, даже глазные яблоки застыли и не шевелятся.

– Доченька! – Это выкрикнул из зала отец.

Он вскочил с места и протянул руки к Марине. Мать удерживала его за плечи. В голос рыдала Нонна Терентьевна. Сергей, бледный и растерянный, тоже встал и смотрел на Марину отчаянным взглядом. Она помахала ему рукой и попыталась улыбнуться, но губы словно судорогой свело.

– Зая! Я тебя люблю. Слышишь, милая, все кончится. Все пройдет! Держись! – Он говорил тихо, но Марина отчетливо слышала каждое слово, несмотря на то что в зале было шумно.

– Марина, мои глубокие сожаления. – Алексей Михайлович сжал ее руку и слегка поклонился. – Все-таки срок небольшой. Можно будет выйти по УДО. И я еще надеюсь на апелляцию.

– Апелляция, да. – К Марине наконец вернулась возможность шевелить губами. – Да, хорошо, спасибо. Я буду ждать.

– Мы будем на связи. Я скоро с вами встречусь. Принесу все необходимое. Не переживайте, это хоть и тяжелое испытание, но недолгое. Берегите себя.

К Марине подошли двое конвоиров.

– Идемте с нами.

– Прощайте. – Марина кивнула адвокату.

– Нет, до свидания!

Он отошел в сторону. Перед тем как выйти из зала, Марина не удержалась и посмотрела вдаль, туда, где стоял Ковалев. Он был на месте. Глядел на нее, слегка прищурившись, скрестив руки на груди. Марина вскинула голову и двинулась вслед за конвоиром.

Коридор был длинный и узкий, он вился змеей, заворачивая то влево, то вправо. Марина шла впереди, за ней один из охранников. Гулко цокали шаги. Ее привели в какую-то комнату, где усатая тетка в форме заставила ее раздеться, поднять руки, раздвинуть ноги, долго шарила по ее телу цепкими и равнодушными пальцами. Затем ей разрешили одеться и приказали сдать все ценные вещи и украшения. Телефон тоже велели сдать.

– Как же я свяжусь с родными? – попробовала возразить Марина.

– А зачем связываться? – усатая пожала плечами. – Пусть привозят передачи. Напишите им, что нужно.

– Но адвокат… он должен подать на апелляцию…

– Адвоката пустят. Вам сообщат.

Марина поняла, что дальнейшие вопросы бесполезны, и замолчала. После досмотра конвойный повел ее по тому же коридору в камеру. Тоскливо и натужно запела тяжелая железная дверь.

– Вперед, – коротко скомандовал конвоир.

Марина шагнула в холодный полумрак. Дверь снова заскрипела, на той же унылой ноте. И стало тихо. Под потолком тускло горела единственная лампочка, освещая стоящие по бокам комнаты кровати. Их было шесть. Четыре занятые, две пустые. Марина машинально двинулась к той, что была ближе к окну. Подошла, кинула на железную сетку выданную ей скатку.

– Ну привет, красотка, – раздался сбоку густой и сочный бас. Мужской бас.

Марина вздрогнула и обернулась. Напротив, на кровати, сидела необъятных размеров тетка. Лицо ее было синюшно-багровым, жидкие волосы на голове сколоты в дульку, в крошечных глазах-щелках светилось любопытство.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Марина.

– Как звать? – Толстуха колыхнула мощными грудями под фланелевой рубахой.

– Марина.

– Я Люба. Это вот Сонька. А там в углу Марь Иванна.

Марина посмотрела в угол и увидела сухонькую старушку. Та глядела на нее добрыми, выцветшими голубыми глазами и улыбалась губами-ниточками.

– За что тебя? Какая статья?

– 109.

– Тью, – присвистнула Люба и снова колыхнула бюстом. – Кого ж ты замочила? Хахаля небось? Изменял?

– Да вы что? – Марина аж поперхнулась и закашляла.

– Нет? – Толстуха пожала плечами. – Ну, значит, не угадала, обычно по неосторожности так и бывает. Либо пьет мужик и бьет почем зря. Баба, чтоб защититься, возьмет, к примеру, ножик или тяпку для рубки мяса. Да и хрясь его промеж глаз. А ты чего ж?