Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

– Главное, держись, – говорила мать быстрым, сбивчивым полушепотом, при этом суетливо поглаживая Марину по плечу. – Держись, что бы ни случилось. Помни, мы, женщины, народ сильный, мы все можем. Больше, чем мужчины. «Зачем она сейчас об этом говорит?» – с тоской подумала Марина.

Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы отец подошел и просто постоял с ней молча какое-то время. Точно услышав ее мысли, тот кивнул Алексею Михайловичу и направился к ней.

– Девочка моя. – Она заметила, что подбородок его дрожит.

Марина поцеловала его в колючую, пахнущую одеколоном щеку.

– Леша сделал все, что мог. Остальное в руках Господа Бога. – Отец прижал Марину к себе и на мгновение затих.

Так они стояли минуту или немного больше.

Постепенно в вестибюле собирался народ. Приехала Нонна Терентьевна, суетливая, бледная, с трясущимися губами. Сергей отвел ее в угол и усадил на банкетку. Она сидела молча, то и дело прикладывая к глазам платок.

Наконец всех позвали в зал. Марина увидела Анну Гальперину, та сидела в первом ряду, на ней было длинное, свободное трикотажное платье, скрывающее полноту, пегие бесцветные волосы небрежно заколоты в подобие пучка. Рядом с ней сидела тоненькая, миловидная девушка лет 20, дочь. Анна скользнула по Марине равнодушным взглядом и уставилась куда-то в сторону.

Марину усадили на скамью подсудимых, рядом сел Алексей Михайлович. Она окинула глазами зал. Сколько знакомых лиц! Вон Мишка Смирнов, машет ей рукой, вон Ольга Тимофеевна, и даже в конце, на последнем ряду, сам профессор Величевский. Надо же, не поленился приехать из своего Южного Бутова!

Марина перевела взгляд в сторону и увидела Нину. Рядом с ней сидели Сергей и Нонна Терентьевна. Нина поймала Маринин взгляд и послала ей воздушный поцелуй. Сергей молчал, вид у него был серьезный и сосредоточенный. Нонна что-то все время шептала ему на ухо, а он морщился и отмахивался от нее.

Через ряд от Нонны и Сергея сидели Маринины родители. На отца больно было смотреть – плечи поникли, весь седой, глаза красные и воспаленные. Мать выглядела лучше: как всегда, накрашенная, тщательно причесанная, слегка экзальтированная, но в целом спокойная.

Пришла судья, полная пожилая женщина в очках с лицом усталым и добродушным. При взгляде на нее у Марины немного отлегло от сердца. Может, она пожалеет ее, войдет в ее положение?

Суд начался внезапно и буднично. Судья вещала ровным монотонным голосом. Выступил прокурор. Потом свидетели. Затем пришел черед Алексея Михайловича. Он подробно зачитал характеристики, данные Марине с места работы, несколько раз повторил, что она опаздывала на прием к врачу, не обошел вниманием кусты на обочине, нарушающие нормальный обзор. Упомянул он и о том, что Марина готова выплатить семье Гальперина денежную компенсацию.

Прокурор требовал два года колонии общего режима, Алексей попросил срок ополовинить и заменить на условный.

В общем, все шло так, как и предполагалось. В зале было невероятно душно, и Маринина голова, успокоившаяся было от таблеток, разболелась вновь. Кто-то распахнул окно, и в помещение ворвался свежий ветерок. Послышались шепот, шорох, кашель.

Слово предоставили Анне. Она тихо, себе под нос, пробормотала, что не знает, как жить после смерти мужа. Что он не собирался умирать, а, наоборот, надеялся поправиться. Ее тут же перебил Алексей Михайлович, предоставил суду письменное заключение врачей, в котором черным по белому было сказано, что их пациент неизлечим. Анна кусала губы, моргала редкими белесыми ресницами, по залу несся сочувственный шепоток. Наконец она села, и дочь стала гладить ее по плечу.

Слово дали Марине. Она, стараясь говорить спокойно и четко, сказала, что полностью признает свою вину, что в тот день спешила, забыла дома гарнитуру. Попросила прощения у Анны и ее детей, подтвердила, что готова предложить ей в качестве компенсации ту сумму, о которой только что говорил адвокат.

Судья слушала и кивала. Очки ее запотели, и она то и дело протирала их платочком.

– Суд удаляется для вынесения приговора.

Марина села, поправила волосы и тут увидела в конце зала, у самой двери, Ковалева. Черт его сюда принес! Она могла поклясться, что полчаса назад его там не было. Решил насладиться ее позором, послушать приговор? Марине страстно захотелось его разочаровать. Пусть видит, что она совершенно спокойна и хладнокровна, пусть не думает, что она будет рыдать и заламывать руки. Марина выпрямила и без того безупречно ровную спину, надела на лицо гордое и даже слегка надменное выражение и отвернулась от Ковалева в сторону.