Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

– Соболезную, – произнес я как можно мягче. – Не дослужился я еще до капитана. Но надеюсь, что скоро им стану. Так что насчет Гальпериных?

– Не ссорились они, – уверенно буркнула бабка. – Они хорошо жили. Максим Аннушку любил. Детки у них хорошие выросли. Да вот беда, хворал он давно. Болезнь из него все соки-то и выкачала.

– Вы знаете, как он погиб?

Она кивнула:

– Кто ж этого не знает? Тут у нас все как на ладони.

– Вы общались с ним? Разговаривали?

– Ну иногда.

– Он ничего такого не говорил вам? Ну, что он устал от такой жизни и у него нет сил…

Бабка взглянула на меня с неодобрением:

– Еще чего. Он вообще о своей болезни не распространялся. Мы с ним все больше о погоде разговаривали да о том, что в мире творится.

– Вы увлекаетесь политикой? – удивился я.

– А как же! – гордо напыжилась бабка.

– Спасибо вам, – поблагодарил я ее.

– Не за что. – Она посмотрела на меня без прежней злости, в глазах ее была тоска.

Мне стало жаль ее – я представил себе всю ее жизнь, одинокую и бесполезную после потери сына.

– Еще последний вопрос.

– Ну?

– Вы случайно не видели, не приходил ли кто-нибудь к Анне в последние дни?

– К Анне? Да тут куча мала была, все какие-то эксперты, криминалисты. Потом из похоронного бюро.

– Ясно. А больше никого не было? Может быть, мужчина, высокий такой, с выпученными глазами? Или молодая женщина, шатенка?

– Никого вроде.

– С деньгами у нее туго, верно?

Бабка махнула рукой.

– Не то слово. Вся в долгах. На Максово лечение куча средств уходила. Да все равно не помогло.

– Еще раз спасибо. – Я поклонился старухе.

– Да ладно. – Она зашуршала своими пакетами и побрела по дорожке, вероятно, в магазин.

Я подошел к крайнему подъезду и набрал на домофоне цифру пять. Послышался писк. Затем знакомый глуховатый женский голос произнес:

– Кто там?

Анну я допрашивал дважды. Оба раза она показалась мне неплохой женщиной, спокойной, сдержанной, вежливой. Несчастья в семье ее не сломили, она готова была тянуть свою лямку дальше, ради детей. О покойном муже говорила с теплотой и без раздражения.

– Кто это? – повторила Анна, поскольку я замешкался и не ответил.

– Лейтенант Ковалев. Откройте, пожалуйста.

Дверь запищала по-другому. Я толкнул ее и очутился в подъезде, насквозь пропитанном запахом кошачьей мочи. Квартира номер 5 находилась на втором этаже. Анна уже ждала меня, распахнув дверь и высунувшись на лестничную площадку.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– Добрый вечер. – Она посторонилась, пропуская меня в тесную прихожую. – Что случилось? Какие-то вопросы?

В полумраке коридора лицо ее казалось серым и усталым. Наверное, только-только пришла с работы. Небось и поужинать не успела. Только я об этом подумал, с кухни донеслось угрожающее шипение.

– Я сейчас! – вскинулась Анна и умчалась от меня в кухню.

Я снял ботинки и потихоньку заглянул в единственную комнату. Там было много старой мебели: большой диван, диван поменьше, письменный стол, шкаф и, наконец, у самого окна, кушетка. Ощущение было, что это склад какого-нибудь комиссионного магазина. На кушетке сидел мальчик лет 12 – сын Гальпериных, Павлик. Сидел он тихо, как мышь, в руке какая-то книжка. При виде меня он вскочил и вежливо кивнул. Я жестом усадил его обратно.

– А где сестра?

– На работе. В кафе.

– Ясно.

Я потихоньку прошел в кухню, где на плите кипели в ковшике три тощие, длинные сосиски. Рядом тихо булькала кастрюля побольше, с макаронами.

– Садитесь, – пригласила Анна.

Я сел за аккуратный столик, покрытый красивой клеенкой, сплошь в больших красных яблоках.

– Могу предложить макароны. Сосисок больше нет. – Анна немного нервно усмехнулась и достала с полки три тарелки.

– Нет-нет, я уже ужинал, спасибо, – остановил я ее. – Если только чаю.

Она поставила передо мной стеклянную чашку.

– Сахар на столе.

– Благодарю.

– Так зачем вы пришли? – Она смотрела на меня с тщательно скрываемым раздражением.

Ее можно было понять. Ей нужно было накормить сына, поесть самой, сделать какие-то хозяйственные дела, например, запустить стирку, проверить у Павлика уроки. Ей явно было не до визитов.

– Не волнуйтесь, Анна Николаевна, я всего на два слова. Пару вопросов о вашем муже.

– Пару вопросов… – эхом повторила она и стала накладывать в тарелку макароны. – Столько их уже задали. Неужели что-то еще не ясно?

Мне стало жутко стыдно. Я вдруг представил себе, как живет Марина Красникова. Я никогда не был у нее в квартире, но в этот момент воображение услужливо и ярко нарисовало мне чудесное уютное гнездышко, отделанное по последней моде. На кухне запах пирогов и дорогого кофе. В спальне милая подсветка и аромат французских духов. Да-да, именно так должна жить такая девушка, как Марина. А здесь со всех сторон на меня наступали вопиющая нищета и убогость. Мне захотелось немедленно встать и уйти отсюда, дать покой хозяйке дома. В самом деле, следствие почти окончено, все непонятные и спорные вопросы прояснены, и надо быть последним подонком и сволочью, чтобы беспокоить несчастную женщину в надежде накопать еще какие-то улики и детали.