Дмитрий Сергеев - Особняк на Почтамтской

— В этакую пору! Другого времени не нашел?

В ответ Никифор пробормотал:

— Так Виктор Семенович… — Остальное оборвал звук захлопнувшейся двери.

Похоже, что теперь во дворе не осталось никого, только в завозне раздавались негромкий переступ и чей-то неразборчивый голос: видно, кучер распрягал жеребца.

«Кто такой Виктор Семенович? Почему это имя знакомо?»

И тут же вспомнила: Виктор Семенович Пригодин! В кругу, где она в прежнее время встречалась с ним, не принято было называть друг друга полным именем. Кто и почему вспомнил про него в столь неожиданное время?

Что-то подозрительно медлил Иван Артемович, не поднимался наверх в покои. Какие неотложные дела одержали его внизу? О чем он может разговаривать с Виктором Пригодиным? Два дня назад ей бы и в голову не пришло подобной мысли — сама встреча Ивана Артемовича и Пригодина показалась бы невозможной. Но уж коле он связался с контрабандистами…

Елена Павловна поднялась, надела халат, обулась в мягкие домашние туфли. Действовала не спеша, размеренно, еще не совсем уверенная, что исполнит задуманное. В доме тихо. Светится лампадка, по углам затаились неразличимые призраки, живущие своей особенной жизнью только в ночную пору, когда обитатели дома спят. Не сильный, сладостный страх, какой она испытывала лишь в давнем детстве, заставил трепетать ее сердце. Снимая ключ с притолоки, ощутила укол совести, но тут же заглушила его: разве не сам Иван Артемович позволил ей пользоваться ключом когда ей вздумается, и указал тайник, где его прячет.

В каморке, где и днем-то никогда не бывает достаточно светло, двигаться приходилось на ощупь. Зажечь свечу она не решилась. Наконец отыскала ручку дверцы, встроенной в стену. Как и тогда, она отворилась с протяжным лязгом. Тленом и застоялым воздухом дохнуло на нее из слухового колодца. Некоторое время ей ничего не было слышно, и она хотела уже запереть створку и поскорее вернуться в спальню. Вдруг Иван Артемович в это время как раз поднимается наверх и застанет ее на месте преступления. Но вот донеслись слова, произнесенные мужем:

— Очень занятно, — сказал он. По интонации уловила насмешку.

— Подобной щепетильности не ожидали. От вас во всяком случае. — Голос принадлежал Виктору Пригодину.

— Не ждали? — на этот раз Иван Артемович говорил с неприязнью и злобой. — Они что же, считают меня своим данником? Думают, Валежина можно потрошить!

— Так уж и потрошить, — видимо, с ухмылкой проговорил Виктор. — С тебя меньше трети прибытка берут, по-хорошему — половину надо.

— Да вы считать-то умеете ли?

— Умеем. В университетах учились.

— Значит, арифметику освоили? Ну так посчитайте, сколько я за последние два дня потерял. Впору не прибыли подсчитывать, а убытки.

— Убытки? Может, тебе суму подарить — по миру пойдешь побираться.

— Да с тобой что толковать: ты же ни бельмеса не понимаешь! У вас что, нет кого поумней послать? Кому бы объяснить можно было?

— Умней нет! Вот что я тебе посоветую, — меняя насмешливую интонацию на жесткую и властную, словно цедя слова сквозь зубы, проговорил Виктор. — Твое право считать, умный я или не умный, а заплатить обязан.

— Тебе? Не заплачу! А вот милостыню подам, если попросишь.

Надолго установилось молчание. Но теперь Елена Павловна не опасалась внезапного появления супруга наверху, знала — оба они сейчас там, впились друг в друга ненавидящими глазами.

— Сам одумаешься, — первым заговорил Виктор, — следом побежишь.

— Не собачка — не побегу. Этого не дождешься.

Что-то там звякнуло негромко, в пустоте конторы раздались гулкие шаги. Елена Павловна собралась затворить шкаф, подумала: сейчас они расстанутся, и муж поднимется наверх. Но вновь услышала голос Пригодина:

— Добром советую: не разводи канитель. Не усложняй дела. За мной уже и без того следят.

— Да за тобой как не будут следить? Тебе же неймется, на виду хочешь быть. Неужели у вас все такие? Господи, с кем меня бес попутал! С какими пентюхами связался.

— То-то что связался. Потому и предупреждаю: не разводи канитель. Мы теперь одной веревочкой повязаны. Просто ее не развяжешь. Не глянется тебе посыльный, предупрежу — в следующий раз направят другого. А сейчас не мути дела. Шутки шутить с тобой не будут.

— Ничуть меня не печалят ваши дела. Хоть завтра все погорите!

— Так ведь сообща погорим. В кандалы, может быть, и не закуют, а вот в одной камере точно свидимся. Тогда уже и потолкуем. А сейчас недосуг. Не хочешь диспута в тюремной камере, так заплати, как условлено. А больше, обещаю, оставят тебя в покое. Нам тоже не с руки с капризными иметь дело. Найдем, кто меньше чванлив.