Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

— Значит, у вас нет никаких идей насчет того, кто мог его убить?

— Именно так. — Луиза почувствовала, что ведет себя слишком уж жестко, и дружелюбно улыбнулась Трою. — Не думаю, что это как-то вам поможет, но я видела его в тот вечер.

— Вдруг поможет? — предположил Барнаби. — В котором часу это было?

— Около половины одиннадцатого. Вероятно, он шел в «Красный лев» и волок за собой свою несчастную собачку.

— Ах да… Кажется, вы очень помогли миссис Лезерс, когда она нашла собаку, мистер Фейнлайт?

Валентин пожал плечами:

— Просто отвез их к ветеринару, вот и все.

Тут бы и закончиться разговору. Представлялось совершенно очевидным, что Лезерсы не имели никакого касательства к жизни этих двоих. И эти двое, в свою очередь, ничего не знают о Лезерсе. Но Барнаби не спешил удалиться. И не только из-за экстравагантных интерьеров. И не только потому, что ему нравилось общество Луизы Фейнлайт, хотя это тоже сыграло свою роль. Но главным образом оттого, что ему чудилась здесь, как выразились бы склонные к профессиональному жаргону работники социальной службы, «скрытая повестка дня». Возможно, эта самая «скрытая повестка» и не имела никакого отношения к расследованию. Скорее всего, не имела. Но мало ли…

Барнаби обдумывал следующий ход. Хорошо бы нащупать хоть какую-то связь с нашим другом Чарли, хоть что-нибудь способное пролить свет на дело.

— А миссис Лезерс тоже здесь работала?

— Нет, — Луиза ответила даже раньше, чем он успел договорить. — Мы пользуемся услугами агентства в Эйлсбери.

— Достойное агентство. — Барнаби отметил молниеносность ее ответа. От чего она хотела увести его? От разговора о Хетти Лезерс? Точно нет. От места службы почтенной матроны? Возможно. — Думаю, миссис Лезерс хватает работы в старом доме викария.

И тут что-то вошло в комнату. Чье-то темное, дышащее присутствие сразу превратило все происходившее здесь до сих пор в химеры. Барнаби, удобно откинувшись на коричневую кожаную спинку дивана, чувствовал: что бы это ни было, вот оно!

— Да ей просто удержу нет, этой женщине… — рассудил Трой, когда они, возвращаясь к машине, опять миновали деревенский герб с пшеничными снопами, крикетными битами и задиристым барсуком. — Если уж начнет языком молотить.

— Да. Жаль только, что она не сказала ничего полезного для нашего расследования.

— Этого мы пока не знаем, сэр. Лучше не торопиться с далекоидущими выводами. — Хотя Трой постарался убрать из голоса всякий намек на самодовольство, он спиной почувствовал острый взгляд шефа, кольнувший его между лопатками. Ничего, это того стоило. Последние десять лет он выслушивал подобные поучения по десять раз на дню, и впервые за всю историю мироздания ему удалось первым вставить его в разговор. Хо-хо-хо!

Луиза поведала им о своей работе в банке. О проблемах покупки и продажи недвижимости в Лондоне. Изложила историю строительства стеклянного дворца. Описала, как первоначальное сопротивление косного каустонского департамента градостроительства сменилось снобистской гордостью, когда до местных чинуш дошло, что дом строит маститый архитектор, удостоенный многих наград. Рассказала про их с братом детство в Гонконге и слегка коснулась причины нынешнего совместного проживания. Не забыла про Барли Роско, его растущую славу и ожидаемый выход телеверсии.

Писатели! Сержант Трой хмыкнул и зачислил новый подвид в свое чистилище. Он мимолетно восхитился терпением шефа, который сидел и слушал всю эту галиматью, и только потом понял, что Барнаби вовсе не приперт к стенке, а слушает, потому что хочет слушать. Когда же шеф решил, что с него хватит — где-то посреди саги о том, как Луиза добивалась от «Братьев Госхоук» «золотого рукопожатия», выходного пособия, соразмерного ее заслугам финансового аналитика, который отдал фирме двенадцать лет жизни, — когда он так решил, то попросту откланялся.

— Ловко она заморочила нам головы, эта Фейнлайтиха, — подытожил Трой возле машины.

— Да уж.

— А зачем это все было, как думаете?

Барнаби опустился на пассажирское сиденье, откинулся и прикрыл глаза. Хороший вопрос, только ответить на него пока нечего. Но Валентин Фейнлайт, как только сестра завела свою песню, вышел ответить на телефонный звонок, которого Барнаби не слышал. Старший инспектор подозревал, что звонка не слышал и сам Фейнлайт. А Луиза все говорила, и говорила, и говорила. Заговаривала зубы? Отвлекала? Нет, нарочно заваливала посторонней, пустопорожней информацией. Она его, можно сказать, заблокировала, да, именно заблокировала. Даже если бы он знал, о чем ее следует спрашивать, она заранее поставила блок всем его серьезным и значимым вопросам.