Силуан Туманов - Вера. Детективная история, случившаяся в монастыре [litres]

– А вы душой помолитесь, без старинных слов. Может, и найдется у вас место для Бога. Не унывайте, Бог все управит!

В храме пусто и тихо. До начала вечерни еще пара часов.

Вера присела на одинокую скамеечку у стены. Мысли в голове путаются, сердце колотится. Как неудобно! При чужом человеке разревелась, как последняя дура! Как же ранит одиночество! Запуталась и в расследовании, и в личной жизни. Хорошо им – верят, что все не просто так, что Бог всех злых покарает, а добрых наградит. И сама рада бы поверить в это, но как, если в жизни все наоборот? Да и что это за «духовность» вокруг? Смех один и ролевые игры! Одетые в черное люди с обычными страстями и проблемами. Им самим помощь нужна, а они другим помогать берутся! Кому тут верить? Игуменье? Ермии? Вздорным старушкам?

Священнику? Да и Сергей, и Кошкин… Все что-то скрывают, пытаются обмануть. А ведь кто-то из них убийца. Хитрый и безжалостный…

Как было бы просто: живи, как они, и все будет хорошо. А как им подражать? Есть ли к Тебе другой путь? «Господи, помоги моему неверию!»

Опять слезы. Да что же это такое? Что за день такой сегодня? «За что мне все это, Господи? Я же ничего плохого никому не делала! Старалась жить ради семьи, ради Антона. Сильный, красивый, надежный… был. Надеялась, верила ему, а он… Можно ли вообще кому-то доверять на этой земле?.. А Тебе можно ли довериться?..»

Удар колокола вывел Веру из задумчивости. Скоро придут монахини, начнется вечерня. Уныние пропало, Вера успокоилась и… Чудо не чудо, но внезапно в этот момент в ее голове все прояснилось и встало на свои места.

Да, все сошлось. Теперь она ясно понимала, кто и как совершил все эти преступления. Еще, конечно, надо обдумать детали, но в целом сомнений нет. Вот только как заставить убийцу сознаться?

Деревянный аналой на клиросе заскрипел: кто-то из монахинь уже пришел на службу и начал зажигать лампады и расставлять книги.

– Это вы, матушка Ермия?

– Да, Вера Георгиевна. Давно вы тут? Кого-то ищете?

– Да… Кстати, а я именно вас и ищу.

– Господи, опять что-то случилось?

– Нет, слава Богу, нет! Но уже и случившегося немало. Надо бы со всем этим разобраться… Кстати, а чем это пахнет? Такой знакомый запах…

– Это? Масло лампадное, ароматизированное. Отцу Трифону привезли откуда-то, вот и используем, что осталось.

– И в кельях такое используете?

– Нет, что вы! Дорогое масло. С ним только перед чтимым образом возжигаем лампадку – перед иконой святого Спиридона. Вот она. Теплится лампадка целый день, и аромат идет.

– Вот как? Спасибо. Я наконец поняла кое-что.

– Это как-то связано со мной? Вы же, говорите, меня для чего-то искали?

– Да, матушка, нам есть о чем поговорить… Впрочем, вы сами-то ничего не хотите мне рассказать?

– Рассказать? О чем?

– Ну, например, о том, что нет смысла идти проверять пробки сестринского корпуса в гостевой филиал. Да и вообще, как я понимаю, ночью ходить там нет никакого смысла. Если только не прятать что-то или, наоборот, забирать…

– Вы догадались? Понятно… Ну, рано или поздно вы бы все равно это узнали и заметили… Что же, за свои преступления я ответить готова. Отпираться не буду… Мне сейчас с вами пройти?

– Торопиться уже ни к чему. Вы же не уйдете никуда, правда? Я так понимаю, после богослужения будет трапеза?

– Да, как обычно по праздничным дням. В отсутствие игуменьи я ее возглавляю.

– Хорошо, матушка. Тогда до встречи в трапезной, там и разберемся во всем. А мне пока надо кое-кого навестить.

«…Мы слышим сегодня о страшной неблагодарности, которую все мы проявляем по отношению к Богу: перед лицом всей Его любви, перед лицом всех Его чудес, всего того, что Он совершил, мы остаемся бесчувственны и себялюбивы, думаем о себе, не думаем о ближнем, еще меньше думаем о Боге… Создал Господь целый мир – прекрасный, дивный, все приготовил в нем, чтобы он был местом Царства Божия, то есть Царства взаимной любви, Царства радости. И мы, люди, сделали из этого мира место, где страшно жить, где льется кровь, где совершаются бесчеловечные, жестокие поступки – и не только в широком, мировом масштабе, но в масштабе семьи, в масштабе прихода, в масштабе круга близких друзей. Нам надо опомниться…» [14] Митрополит Сурожский Антоний (Блум). Из проповеди на Неделю 13-ю по Пятидесятнице. .

Как непривычно слышать эти слова из уст старенькой сварливой Галактионы, чей черед был читать сегодня по монастырскому обычаю во время вечерней трапезы различные поучения или жития святых. «Да, надо опомниться и решиться признать очевидное, как бы больно это ни было».